Дарья Беляева - Аркадия [СИ]

Мы брели по зимнему лесу, окруженные Потерянными. Одни из них мычали, ноги у них заплетались, другие отличались удивительной быстротой. Девушки и юноши, которым полагалось быть воплощением жизни и молодости были мертвы и изуродованы. Я впервые задумался о том, что Неблагой Король делает что-то действительно мерзкое. Чудовища замка не вызывали такой жалости — они вообще не ассоциировались с людьми.

Впрочем, мою сентиментальность изрядно остужали клинки, упиравшиеся в нас с Астрид постоянно. Мы шли в глубину зимы, и чем дальше, тем больше становилось снега. Мы обходили бурю, но ее завывания то и дело раздавались рядом. Я спросил у Астрид:

— Думаешь, не стоило сбегать?

И она сказала:

— Думаю, не стоило.

Таким образом, все неясности были решены, и оставалось только идти вперед по ужасающему холоду. Грязные, замерзшие, мы наверняка напоминали пленников дикарей из древних времен. Такой себе малобюджетный антропологический триллер, чтобы занять людей, потерявших работу в «Цирке уродов». Я называл их уродами, чтобы не испытывать жалость и смутное, неясное ощущение злости за то, что кто-то может поступить так с человеческими душами и за то, что я сам не обращал на это внимания прежде.

А такие чувства мне были совсем не свойственны.

Мы пришли в место, где они жили. Искусственно очищенная от деревьев поляна, окруженная костяным забором. Внутри — великое множество шалашей из кожи на остовах из костей. Эти ребята умели употреблять оленя с головы до хвоста. Рога украшали их жилища, внутренности сушились на веревках вокруг, явно тоже имевших органическое происхождение. Они явно посвятили себя охоте целиком и полностью.

— Вы убьете нас? — поинтересовался я у Жадины. Он не ответил. Перед входом в поселение он склонился у амулета из сломанных рогов и черных, блестящих оленьих глаз, три раза коснулся головой покрова снега и прошел дальше. Остальные от этой формальности были освобождены.

Нас вели в самую дальнюю часть лагеря. Клетки из костей были похожи на большие версии птичьих домов — округлые и затейливо украшенные. Толпа разделила нас с Астрид, и хотя она рвалась ко мне, а я выкрикивал ее имя, нас впихнули в разные клетки.

Я упал, колено засаднило. Клеток впереди я видел много, некоторые из них были измазаны кровью. Здесь было не так много людей, поэтому я предположил, что так развлекаются с лесными существами.

И я подумал: зря мы все-таки ушли. Могли бы прожить чуть дольше, можно было дать Акселю шанс.

А потом я увидел то, что изрядно подняло мне настроение. Через клетку от меня, чуть левее, сидел Аксель. Вид у него был самый драматичный и даже немного растерянный.

Ради этого стоило сюда попасть. Что бы ни случилось дальше, мои шансы умереть счастливым росли в геометрической прогрессии.

Я даже расстроилась. Только я подумала: сейчас достанем чертов меч и хоть поем, как оказалась в плену. То есть, между моей мыслью и моим заточением в клетке прошло, наверное, около часа, и я не то чтобы все время думала о еде.

Но о еде я думала много. Настало не просто время обеда, а время ужина. Даже помыться хотелось меньше.

Все произошло, когда мы пытались выбраться из Бури. Наверное, так даже хорошо. Вот, люди, которые не являются готами, обычно говорят, что хорошо прожить еще немного, чуть дольше протянуть. Вот мы и протянули чуть дольше. В Буре, куда привел нас Аксель, мы могли умереть. Герхард знал, куда идти, но мы оказались намного дальше от края, чем думали. Я сказала, вернее крикнула, что это невозможно, мы же только вошли. На что Констанция, чью руку я никак не могла найти в этом холоде, сказала, что возможно, и меня насмешило, что она отстаивала реальность чего-то настолько антинаучного.

А потом мне в бок впился клинок. Сначала я подумала, что это Аксель совершенно потерял совесть, а потом поняла, что это кто-то чужой — по этому грубому и порывистому движению, которым меня схватили за предплечья.

Наверное, это было даже хорошо, потому что кроме колючего холода я уже ничего не чувствовала, потому что еще час ходу, и мы бы здесь насмерть замерзли, если только в Аркадии можно было замерзнуть.

А если замерзнуть было нельзя, мы бы от холода сошли с ума.

А так — мы вышли быстро, то есть нас вывели. Я не видела людей, которые меня вели. Я думала, что они люди, но точных сведений у меня не было. У них были человеческие руки, вот. Почти. Пальцы были длинные, их бы хватило, чтобы дважды мое предплечье обхватить. Но они определенно были человеческими.