Елена Клещенко: Белый и Черный

— Все совпадает! Сьер Ивен, — сказал молодой Гай (ибо друзья короля имели законное право на такое обращение), — а что вы ответили великолепному Герану на его жалобу?

— Что она направлена не по назначению, — веселье в голосе Ивена казалось несколько принужденным, — так как послать человеку многочадие, а равно и лишить его этой благодати не во власти короля.

— Верно! — возгласил Аннаур, пока остальные били в ладоши. — Если рыцарь так ревнив, пусть пьет желчегонное, а если ему жаль потерять любовь супруги, пусть отнесет свечу во храм! В чем вина Ларрела?

— Сьер, у вас в волосах что-то застряло, — сказал Гай. Ивен запустил пальцы в черные кудри, подергал слипшийся клочок.

— Клянусь пятницей, это кусочек рыбьего клея!

— Ларрел, чтоб тебе было пусто, это ты клеил свои листки, — пробормотал король. Шут отложил свиток и поднялся с места.

— Пустяки, — ар Мондрен подошел ближе и вынул парадный кинжал, — позвольте мне, сьер. Всего несколько волосков…

Ивен наклонил голову. Арно провел лезвием, скатал отрезанные волоски в шарик и, размахнувшись, бросил в огонь камина.

— Ваше величество, — негромко спросил сьер Кларенс, — а по вашим законам шут может жениться на благородной даме? Я имею в виду, если она потребует развода и муж даст его? Он ведь не увечный, не кривой, а что до знатности…

— Ларрел знатного рода, не самого хорошего, но рыцарского. Его мать была моей кормилицей, мы с ним молочные братья.

Арно ар Мондрен едва не выронил то, что сжимал в пальцах. Давно был его черед метать, но он не брал дротика.

— Я знаю, на одном из ваших наречий «ларрел» — пятно света, солнечный зайчик, — сказал посол. — Славное прозвище, но вряд ли его наименовали так при крещении.

— Разумеется, нет. На самом деле его зовут… — Король рассмеялся и развел руками. — Ларрел, как твое подлинное имя?

— Лавен ар Ним, — ответил шут. — Я и сам отвык от него. Но что до любезного предположения сьера Кларенса, то вряд ли высокородная дама захочет этого. Я мог просить ее о любви, но не о браке. Какое бы ожерелье я ни поднес ей, оно будет похоже на ошейник, — он положил ладонь на свою цепь. — Сейчас вы смеетесь над сьером Гераном, тогда бы смеялись над ней.

Несмотря на юные годы, Кларенс не впервые ездил послом. Он понимал, сколь наивен его вопрос о женитьбе шута. Но теперь он чувствовал, что попал в мишень: наивный вопрос каким-то образом заслужил ему благоволение Ивена.

— Хорошо сказано! — воскликнул король. — А у меня другая беда: с какой бы дамой или девой я ни пошел к майскому дереву и какой бы венок ни надел ей, несчастной тут же кажется, что ее головку отягощает корона! Многие считают, что стать женой короля — великое счастье, потому выходит, что твой отказ от брака в высшей степени вежлив, а мой груб и жесток. Вот такая философия любви, сьер Кларенс.

Посол с готовностью улыбнулся. Разговор наконец-то принял интересный для него оборот.

— Приветствую добрую госпожу, — Маррок поклонился до земли, весьма смутив хозяйку. — Меня послал король, убедиться, что вы и дитя в отменном здравии.

Альенор ар Геран была совсем юной. Худые плечи, круглые щеки, прямой и в то же время застенчивый взгляд — она выглядела девочкой, зачем-то наряженной в женские одежды. Опрятно повязанный плат скрывал волосы. Впрочем, Маррок мог бы поклясться, что они светлы, светлее, чем золотые брови и еле различимые, хоть густые, ресницы у синих глаз.

— Благодарю его величество и вас. — И голос был не девичий даже — девчачий, словно заиграла маленькая свирель. — У нас с сыном все хорошо.

— Эта новость его безмерно обрадует.

Альенор почтительно присела. Маррок, будто поправляя прическу, на мгновение поднес к глазу перстень с далеко выступающим граненым камнем.

— Добрая госпожа, я сведущ в целительской магии и хотел бы побыть малое время рядом с вами и вашим сыном. Если мое искусство обнаружит опасность для его или вашего благополучия, я немедленно сообщу, как избежать ее.

— О, добрый сьер! — Альенор сложила руки на груди. — Прошу вас сделать так, как вы говорите. Стыд признаться, но мне так тревожно… служанки все время рассказывают, что маленькие дети легко умирают, а лекари… — подбородок и губы у нее задрожали, она не могла продолжать.

— Ну-ну, — маг бережно коснулся ее щеки кончиками пальцев, — юной матери не должно думать о плохом, или те же лекари вам не сказали? Ну-ка успокойтесь. Как зовут ваших девушек?.. — Не дождавшись ответа, он хлопнул в ладоши. Вбежавшая горничная девка в удивлении уставилась на лиловую мантию мага. — Будь любезна, милая, принеси для госпожи густого красного вина и вели зажарить цыпленка — ей надо есть много мяса птицы. Буду заходить еще, увижу, что госпожа так бледна и плачет — всех выпорю! А тебя… превращу… в кошку! Поняла?