Томас Уилер - Проклятая [litres]

Король Утер сдержал свое слово.

«Я не должен был оставлять ее. Это я подтолкнул ее, я уговаривал ее отдать меч Пендрагону». Артур взглянул на толпу благодарных фейри, у которых и без того было не слишком много поводов для радости в последние месяцы. Это – безусловная победа, он был прав: фейри выживут благодаря смертному королю. «Однако цена слишком высока. Одно дело – выставлять на торги меч. Но не Нимуэ. Только не ее. Я должен вернуться».

Фейри все еще не были в безопасности – по крайней мере до тех пор, пока не окажутся на корабле. И он, Артур, давал ей обещание. Однако он не мог прекратить гонять в сознании различные картины: «Вот, она приезжает в лагерь Утера, они берут ее под стражу, забирают меч, привозят ее отцу Кардену и его Красным Паладинам… и что дальше?» Его мутило от одной только мысли. Они пожертвовали свою волчицу на корм львам.

Остаток пути походил на странный, горько-сладкий сон. Воодушевленные фейри радовались, праздновали, откидывая мысль о неопределенности собственного будущего, наслаждались миром и милостью настоящего. Караван скатился вниз по холмам; по мере приближения к морю воздух насыщался капельками тумана. Скалы из песчаника, веками подвергавшиеся порывам разрушительных прибрежных ветров, обретали все более причудливые острые формы, лес стал ровнее, а затем и вовсе превратился в волнистые поля дикой травы.

Сквозь туман проступила мачта с парусом, на котором сияли три короны дома Пендрагонов. Радостный вопль прокатился по рядам фейри, и даже Артура коснулось волшебство этого момента. Рос сгреб его в объятия, чуть не раздавив на радостях. По всей береговой линии обнимались друг с другом фейри из разных кланов, дети указывали пальцами на корабли и кричали, а родители плакали, не скрывая облегчения и благодарности.

Артур же, стирая собственные слезы, мог думать только о Нимуэ.

Два лакея в ливреях с гербом Пендрагонов сопроводили Мерлина прямо в шатер короля Утера и подтолкнули его в направлении трона. Сир Берик недоверчиво качнул головой и встал из-за стола, заваленного пергаментными свитками, чтобы занять место рядом с королем.

– Он сам приехал в лагерь и сдался, Ваше Величество, – объяснил старший лакей. Мерлин разглаживал рукава мантии. Король наблюдал за ним, спокойный, словно удав.

– Здравствуй, Утер, – кивнул наконец Мерлин. Король холодно улыбнулся:

– Решил опустить формальности?

– Каковы твои намерения в отношении девушки-фейри? – сразу перешел к делу Мерлин.

– Так ты здесь от имени ведьмы? А мы-то думали, ты служишь Ледяному Королю. Честное слово, Мерлин, тебе следует быть осторожнее, не то заработаешь репутацию волшебника по найму, – Утер пытался взять себя в руки. – Явиться сюда – самое гнусное оскорбление, которое ты мог бросить нам в лицо. Полагаешь, мы настолько бессильны, что ты можешь явиться пред наши очи после всех твоих преступлений – и выжить?

– Я бросил пытаться выживать, Утер. Это просто случается, – заметил Мерлин.

– О, мы обязательно проверим эту теорию.

– Я рассчитывал найти тебя в лучшем расположении духа, учитывая, что вот-вот свершится твоя величайшая королевская победа. Ты остановил геноцид фейри, подчинил себе Церковь, заключил твердый, но справедливый мир с лидером восстания – и, несмотря на все мои усилия, Меч Власти скоро окажется в твоих руках.

У Утера даже глаз задергался.

– Мы клянемся, Мерлин, что, если посмеешь пытаться присвоить себе и эти заслуги, мы четвертуем тебя прямо здесь, на этом самом ковре.

– Я и не думал. Победа твоя, и только твоя. В конце концов, способности Берика в дипломатии столь ничтожны, что ты, можно сказать, заключил этот мир одной левой, связав вторую руку за спиной.

– Неслыханно! – возмущенно воскликнул Берик.

Утер невольно улыбнулся. Ему всегда нравилось, как Мерлин то и дело пытался уколоть сира Берика каким-нибудь острым словом. Однако он быстро замаскировал смех, превратив его в гневный рык.

– В отличие от тебя, Берик предан нам! Ты же, утверждая, что действуешь во благо короны, поскакал в лагерь Ледяного Короля и вложил оружие против нас прямо в руки нашего врага!

– А где твоя мать? – с вызовом спросил Мерлин, которого эта убийственная ярость только раззадорила.

– Мертва, – выплюнул Утер.

Мерлин умел считать быстро.

– Мои соболезнования, – произнес он.

– Не стоит: скоро ты присоединишься к ней, и всю последующую вечность вы сможете плести интриги в аду.