Елена Кисель - Эликсир равновесия

В стишке, написанном пятнадцатилетним мальчиком. В букете, радостно взлетевшем вверх на чьей-то свадьбе. В платке, который муж старательно прятал, а потом все же подарил жене на какой-то праздник не нашего мира. В оплеухе, которой жена от полноты чувств ласково наградила мужа. В плошке, которую старушка поставила перед любимой кошкой. В плаче матери над больным ребенком. В чьем-то крике «За нами наша земля!»

К детям.

К небу.

Просто так.

Обжигающая.

Ласковая.

Горькая.

Всюду.

Всюду.

Всюду.

И теперь – в этом мире тоже.

Ярчайшая радужная вспышка расцветила границы нашего «котла». Тано что-то выкрикнул, обращаясь к остальным, но его голоса было почти не слышно. Что-то о мече, о том, что время на исходе, что кто-то падет… слова не доходили до сознания, растворяясь в свете, который был вокруг нас, внутри нас, с нами, все были единым целым в этот миг, все знали, что сейчас случится…

В ладонях Эдмуса котеночком свернулась страшная сила. Свет ярче солнца, мощь, сильнее смерти, то, что иногда предпочитают собственной жизни – пришло, прошло через каждый наш нерв энергетическим разрядом, каждую клеточку наполнило своей сущностью – и преспокойно устроилось на руках у спирита. Не ожидая приказа: этим нельзя было повелевать, просто устремившись к тому, кто был с ней одного порядка, кто, несмотря на все свои дурацкие шуточки, еще не разучился ей жить и дышать. Она пробыла в его ладонях меньше мига, просто признавая их братство, а потом оторвалась от них и ушла вовне.

В одну секунду, со скоростью, которая была неизмеримо больше световой, со скоростью мысли, она прошла сквозь Черный Мир так же, как прошла через нас, подарив ему то, что исчезло в нем раньше, исчезло почти, но не до конца, потому что что-то задушенное, задавленное, поднялось откуда-то в Небиросе – и несмело двинулось навстречу. Мы услышали это потому, что были все еще едины между собой и с ней.

Ее не убавилось в других мирах. Ее ведь нельзя отнять и вычерпать.

Она не укоренилась в их сердцах. Ее ведь еще нужно заслужить, прочувствовать, да и у каждого в этом своя дорожка. Мы и не стремились ни к чему подобному.

Просто они вдруг узнали, что она есть.

Сердце Небироса дрогнуло и замолкло. Как Сердце Крона, которое когда-то давно я пронзила случайно тоненькой золотой стрелочкой ее бога…

Единая воля Черного Мира ушла под напором вспышки, рассыпалась в несколько секунд на миллионы отдельных воль; миллионы людей, существ, не знаю, кем они были, вспомнили забытое: есть не только тьма, ненависть и то, что им сопутствует. Оказывается, есть другое.

Мы видели их, мы их слышали: солдат, которые остановились и опустили оружие и с недоумением вгляделись в противника – там что, такие же, как мы? Родителей, которые занесли руку для удара да так и замерли. Каждого, кто оглянулся по сторонам и заметил других. Каждого, кто вгляделся в себя и открыл, что есть другая сторона.

Впервые за тысячелетия в Черном Мире Небиросе качнулись чаши весов. И как только они качнулись, он перестал быть Черным.

И после секундного затишья кто-то опустил руку для удара, а кто-то не смог. И кто-то нажал на курок, а кто-то бросил оружие на землю. Они начали выбирать. Они будут выбирать и дальше, и кто знает, к чему их этот выбор приведет через пару тысячелетий, может, к исходному варианту. Но тут уж дело не наше. Для нас самих то, что мы тут натворили, тайна больше, чем наполовину.

Я плакала. Щит, который держали над нами Великие Дружинники, пропал, стенки «котла» истончились и исчезли, и теперь на нас с приоткрытыми ртами пялилось огромное количество народа бывшего Небироса, но я не стеснялась. Я хотела, чтобы тот, кто стоит напротив, видел эти слезы и правильно понял. Только что, когда нас всех соединило, я прочла в его сердце все, что он никогда мне не скажет – и это был мой ответ. А у него все еще светились глаза – не магическим светом, более чистым и честным. Видно, он тоже что-то такое прочитал, ну, как же, катализатор …

Остальных я пока еще не замечала, но они были здесь же, стояли, оглядывались по сторонам. И арки, бесконечные, бессчетные – все начали таять, уходить куда-то, сливаться с воздухом этого нового теперь мира.

Все, кроме одной. Эта одна вдруг расширилась, как бы впитав в себя мощь остальных – и приблизилась вплотную. Символы на ней пылали ярко как никогда.

Никто из нас не сделал ни единого шага. За нас всех его сделала она.