Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

Вода могла привести нас к подножию гор, но тогда снова пришлось бы спускаться в тоннель. Мне этого не хотелось. Сухопутный путь тоже был опасен. Но из двух зол я выбрал, на мой взгляд, меньшее — сушу. И опять я услышал презрительный смех. Каттея! Чему же она смеется?

— Все опасаешься, что мы не доберемся до Долины, милый братец? Что ж это ты разучился заглядывать в будущее? Ну ладно, сейчас я тебе покажу такое, что и не снилось твоей водяной девчонке. Я уж не говорю о наших вещуньях из Эст-карпа. Можешь успокоиться: раз мы оба хотим вернуться в Долину, раз уж наши желания совпали, значит рано или поздно мы придем туда.

Меня уже не огорчал, а раздражал ее высокомерный, поучающий тон. Откуда такая самонадеянность? Ей, конечно, можно верить. Но вот странно — к помощи сестры мне прибегать не хотелось бы. Другое дело, если бы на выручку пришла Орсия.

— Там кто-то есть,— Каттея вглядывалась в туман, но кроме волнения на воде ничего не видела.

— Кофи! — обрадовался я и мысленно позвал: — Орсия!

Ответа не было.

По всплескам впереди я догадался — мерфей топает по воде.

— Кто это? — опять воскликнула Каттея.— Я не могу прочесть ни одной мысли. Но там явно кто-то есть, и он живой.

— Это наш старый проводник, мерфей.

— Приятель твоей водяной девчонки?

Каттея не решалась дальше идти, видно, не хотела встречаться с Кофи.

Меня раздражало то, как она называет Орсию, и я сказал:

— У нее есть имя — Орсия. Она тоже обладает Силой. Это она привела меня к тебе.

— Орсия. Ну прости меня, брат. Да, да, Орсия. Говоришь, привела тебя? Я запомню это. Ее магия в шарфе... А Кофи? Чем он может нам помочь? Ни увидеть его нельзя, ни мысленный контакт установить. Может, он хочет что-то сказать?

— Наверное.

Мы стояли на мелководье. Я стал на колено и протянул вперед лапу. Как тогда, когда мы были с Орсией. Плеск был совсем рядом. Но руки моей никто не коснулся. Может быть, Кофи испугался лапы? Я не обиделся на него, просто я хотел ему показать, что я друг и я его приветствую — вот и все. Плеск сказал нам, что Кофи плывет вниз по течению. Что это значит? Что он больше не хочет нас знать или что приглашает плыть за собой? Я решил, что нам нужно расценить это, как приглашение следовать за собой. Видимо, я правильно его понял. Он рассчитал нашу скорость и плыл на некотором расстоянии от нас, но так, чтобы мы слышали плеск и видели клином расходящуюся за ним воду. Несколько раз он даже подождал нас.

В одном месте меч показал опасность. Я остановился и придержал Каттею, вглядываясь в густой туман. До нас долетели крики и карканье. Затем снова наступила тишина, и знаки на мече исчезли.

— А вот и он,— услышал я мысли Каттеи и понял, что она говорит о Динзиле.

— Значит он гонится за нами?

Каттея рассмеялась.

— А ты думаешь, он не сделает ничего, чтобы вернуть меня? Столько сил им было потрачено, чтобы добиться от меня помощи. Я ему нужна больше, чем он мне. Ну, что ж — легче будет договориться.

— О чем ты собираешься с ним договариваться?

— А ты хочешь оставаться чудовищем? Я — нет, в каком бы мире мне не пришлось жить.

От самодовольства моей сестры не осталось и следа. Отчаяние и гнев почувствовал я в ее голосе.

— Но что здесь поделаешь? — Я спросил это, чтоб узнать, что может предпринять Динзиль, каким образом рассчитывает освободиться от злых чар Каттея и чего следует ожидать от нее самой. Я вынужден был сознаться себе в том, что этой Каттее я не доверяю.

— Я-то знаю, как должна поступать. Как знаю и то, что от Динзиля можно всего ожидать. Но раз уж я вступила на этот путь, надо дойти по нему до конца. Тем более, что назад мне путь заказан. И еще...— Она не договорила. И снова установила между нами ставший привычным барьер — спряталась за ним.

Холод стал донимать меня по-настоящему, у меня зуб на зуб не попадал. Каттея глянула на меня сквозь щелочку, которую она оставила в шарфе, и попросила:

— Сорви-ка мне немного тростника.

Лапы не слушались меня, но я все-таки нарвал его целую охапку. Она подняла стебли, потянулась к ним и согрела их своим дыханием. Хотя между нами был барьер, я почувствовал, как от ее колдовства волнами расплывается беспокойство. Стебли вздрогнули. Они на глазах стали расти, сплетаться, сливаться друг с другом. И вот уже вместо тростника у нее в руках толстая куртка. Когда наступали первые холода, мы надевали такие дома, в Эсткарпе. Ока не только защитила меня от сырости и стужи, но и согрела так, как согревает весеннее солнышко.