Надежда Мамаева - Спасти диплом, угнать дракона

Только что разбуженный блондин обвел нас взглядом закоренелого зомби и хриплым спросонья голосом спросил у младшенькой:

— Тай, ну почему я? Неужели с утра пораньше нельзя было помучить других? Чейза, например?

— Нет. — Кузина отрицательно замотала головой, отчего ее темные кудряшки стали напоминать беснующиеся пружинки. — Я уже выбрала тебя.

— Ы-ы-ы, — взвыл близнец от выверта девичьей логики.

— К тому же ты вчера бегал на свидание к Крунхельм, а эта дриада почти не говорит на едином имперском, так что у тебя наверняка есть переводчик…

— Для того, чем мы занимались, знать язык не обяз… — фыркнул Генри и осекся, проглотив окончание. Потом разозлился то ли на себя, то ли на пронырливую младшенькую. Махнул рукой и стащил с шеи шнурок, на котором болталась пластина. — Держи, пиявка!

— Не пиявка, а будущая некромантка, — возразила Тай, чтобы оставить последнее слово за собой, и величественно удалилась на второй этаж.

А я, глядя на младшенькую, начала понимать, как некроманты поднимают трупы из могил. Они просто умеют достать до печенок даже мертвых. Поэтому погребенные восстают из склепов хотя бы ради того, чтобы от них наконец-то отстали.

Впрочем, размышления не помешали мне забрать у близнеца подвешенную на шнурке бирюльку.

— Генри, ты герой и спаситель. И вообще мой добрый фей!

Кузен от такой похвалы скривился.

— Знаешь, Нари, говорить комплименты — явно не твое. Давай уж по старинке — искренние гадости. А еще лучше молчи.

— Знаешь, Генри, порою молчать очень вредно для жизни и здоровья, — в точности скопировав тон кузена, ответила я. — Ведь можно столько намолчать, что потом рот будет открыть опасно. Так что смирись. Сегодня ты мое чудо!

Чудо, злое, всклокоченное, утопало наверх досыпать, бросив на прощанье, что вечером заберет амулет. И не приведи двуединая сила, если с тем что-нибудь случится.

Я усмехнулась и протянула пластину альву, который весь разговор вертел головой, силясь понять: что такое вообще происходит?

На моей раскрытой ладони поблескивал переговорник, но гость отчего-то не спешил его принять. Нет, я, конечно, могла и сама примерить амулет. Но лучше, чтобы Вира понимали все вокруг, а не одна я.

Я чуть вытянула ладонь вперед, поясняя для одного непонятливого, что переговорник теперь его. Именно в этот момент альв протянул свою руку. Кожа скользнула по коже, и его пальцы оказались на моем запястье, на долю секунды обхватив его на удивление крепко и… нежно.

Всего мгновение, и Вир убрал руку, словно и не прикасался ко мне. Но ощущение, что его прохладные чуткие пальцы все еще на моем запястье, осталось. И долго не исчезало.

Вир между тем забрал переговорник, надел его на шею и, подержав в руке, согрел своим теплом, активируя.

— Спа-си-бо… — первое, что я услышала от Вира на едином имперском. Звучание было такое, словно шестеренки скрипели. Но этим все недорогие переговорные амулеты грешат.

— Не обольщайся. Кузен дал его тебе до вечера. Так что советую обзавестись до захода солнца своим.

— У… меня… был, — делая паузы между словами, чтобы амулет мог перевести, произнес альв. — Он… сломался… при… посадке.

Вир проворно начал рыться в своей сумке и спустя минуту извлек из нее пластинку. Вернее, то, что от нее осталось. В отличие от переговорника Генри у остроухого тот был в виде хрустальной пластинки, а значит, и речь воспроизводить должен был лучше. Но этого я уже не узнаю.

— Может быть, чаю с бутербродами? — поинтересовалась я.

А что, с набитым ртом мужчина переносит новости лучше, а возражает меньше.

— Не отказался бы, — просиял гость.

Я устремилась на кухню, искренне надеясь, что у нас найдется чем перекусить. Увы. Из «чем перекусить» в наличии оказался лишь кусок медного провода, невесть кем и зачем оставленный в холодильном ларе.

Зато под столом гордо стояли несколько пустых бутылок дядиного вдохновения. Я с запозданием вспомнила, что вчера у нас были гости. То ли декораторы, то ли художники… А какой художник без пол-лит… хм… палитры. Ну вот, судя по всему, гости и раскрасили свою жизнь как могли. А заодно сожрали все. Даже горчицу и чеснок. И заварку. Заварки было особенно жалко.

Оторвав взгляд от созерцания проволоки, я развернулась к альву и проникновенно спросила:

— Вир, а как насчет того, чтобы перед чаем познакомиться с нашими человеческими традициями?

— Я был бы рад, — белозубо улыбнулся альв, не ожидая подвоха.

— Первая наша традиция — поход на рынок! — И с этими словами я торжественно вручила ему корзину. Думаю, последнего форинта в моем кошельке как раз должно хватить на продукты.