Елена Сарафанова - Верховная ведьма [СИ]

Леший таращил глаза на иллюзию и лишь сглатывал, пытаясь понять, готов ли он помогать хозяйке, но потом помотал головой и вздохнул.

— Объясняй заново, ведьма.

Обучение затянулось до полудня (внутрь схрона леший пока заходить отказался, потому что был слишком грязным), а затем Палкин ушёл мыться на лесное озеро, прихватив одежду, которую ему выдала Рада.

— Велико слишком, да? — огорчилась девушка, когда леший развернул штаны, — но без этого никак. Главное условие успеха операции — чистота вокруг больного.

— Я понимаю, а за одёжку не переживай, мы ж народ не простой, сможем всё подогнать до нашего размера, правда, обратно потом…

— Не нужно обратно, носи на здоровье, — поспешила ответить девушка.

— Спасибо. Я тогда пошёл мыться, скоро буду.

— Жду.

Леший Палкин оказался бесценным помощником во время операции, потому что не только надёжно держал сознание домового за порогом, но ещё и помогал ломать ему кости — они оказались удивительно крепкими.

— А как же, ведь нечисть кто только убить не пытается, — вздыхая, объяснял дедок-леший, — вот природа-матушка и постаралась защитить своих детей.

— Я не знала, — огорчённо морщилась Рада. — Подошла к операции, как к обычному процессу с подопечным-человеком, была слишком самонадеянной. А если бы тебя не было, Палыч…

— Палкин я, — поправил девушку леший.

— Знаю, просто Палыч как-то лучше звучит, роднее.

— Спасибо, — заулыбался дедок.

— Это тебе спасибо, что показал, как можно «привязать» сознание больного за порогом, — девушка рассматривала «ловушку для сна», которую соорудил леший и только охала от восхищения. — Это ж какая подмога теперь мне будет, мало ли где придётся оказывать помощь больным, а тебя рядом не окажется.

— Так лесная нечисть и не такое может, — скромно потупился дедок.

— Ага, особенно, когда спящих путников нужно в лесу задержать, — ехидно добавил Михей.

— Ну и что? — поджал губы леший. — Это наша территория, и если сюда заходят непрошенные гости, пусть расплачиваются за собственную неосторожность.

— Ты потом их живыми ешь, да? — рыкнул дядька, хотя глаза его смеялись.

— Не людоеды мы, — вскинулся Палкин. — Только живую энергию забираем.

— Отставить разговоры, — закончила спор Рада. — Я продолжаю. — Девушка заново сложила кости на лапах домового, расправила покорёженные мышцы и сосуды, а затем начала сшивать разрезы, пробормотав под нос. — Хорошо, что мы догадались обрить лапки.

— Лесик ругаться будет? Расстроится? — спросил Михей.

— Да ему шерсть отрастить — работы на три дня, — успокоил его Палкин.

— А как скоро кость восстановится? — поинтересовалась Рада.

— За неделю или чуть дольше, — ответил леший.

— Быстрая регенерация, понятно, — хмыкнула девушка.

— Я таких мудрёных слов не знаю, — смутился Палкин.

— Я тоже, зато знаю слово «ужин» — заметил дядька, отступая от стола, где Рада заканчивала шить лапы домового.

— Ты ведь останешься поесть? Приглашаю, — улыбнулась девушка Палкину, аккуратно бинтуя спящего домового, в конце она проверила его общее самочувствие, а затем вытерла руки и шагнула к печи, присаживаясь у её тёплой стенки. — На сегодня всё.

— Поужинаю, спасибо, — чинно кивнул леший. Он помог Михею быстро убраться в гостиной и переложить Лесика на печку (домового Рада решила держать во сне до утра).

Ужинали молча, хотя Михей и косился всё время на Палыча, который ловко орудовал ложкой.

— Что? — в итоге не выдержал леший.

— Смотрю кушаешь, как человек. Ложкой.

— Так кашу же пальцами не ухватишь, — и дедок поджал губы. — Я что, дикий какой-то? Знаешь, сколько мне лет?

— И сколько?

— Скоро 800 стукнет. За эти годы много чего можно увидеть и узнать.

— А чего ж ходишь, как грязный оборванец?

— Так надо, и чтоб ты знал, для любой нечисти грязь — она не на теле, а в душе.

— Интересно, — удивился Михей.

— Мне пора, — встал из-за стола Палкин.

— Спасибо за помощь, — кивнула Рада. — Тебя проводить?

— Не нужно, лучше ложись, отдыхай, я же вижу, как ты устала, а я пока накажу нашим искать козу, чтобы Лесик пил молоко и скорее выздоравливал, — дедок подмигнул хозяевам и исчез.

— О-хо-хо, — выдохнул дядька, — чудеса.

— Ты тоже ложись, Михей, посуду завтра уберёшь, — зевнула Рада. — Сам то как?

— Рана почти не болит, — улыбнулся мужик. — Ты что-то в последний раз такое наколдовала, что я сейчас ощущаю лишь тяжесть в боку. И ещё там чешется сильно.