Лиза Истомина - Семь печатей фейри

Я не разочарована нисколько, нет. А то острое чувство вдруг прорезавшейся жалости к себе — это так, пустяки пустячные. Информация на деле — лучший помощник, никаких божественных печений не требуется. Поэтому сейчас мне надо глубоко вздохнуть, выдохнуть — и расспросить далее, не по плану, но с удовольствием.

Ведь с удовольствием?

— Сколько вам лет? — в лоб поинтересовалась я и поспешила добавить: — Не сочтите за грубость, просто вы выглядите намного старше папы. Учитель?

— В некой мере да, я его учитель. — На сей раз Сан-Луис улыбнулся намного теплее. — Но и я у кого-то учусь — причём постоянно, — так что всё относительно в этом мире, дорогая. Сколько же мне лет… Я потерялся. На седьмом десятке сбился и, кажется, начал считать заново. Затем опять сбился и опять посчитал заново. Может быть, лет двести?

Не удержавшись, рассмеялась. Двести лет! Шутник продавец, ой, шутни-и-ик! Никто не живет двести лет, ни одна оболочка не выдержит. Камни со временем превращаются в пыль, вода испаряется и успевает пройти много-много раз круговорот, а уж чтобы люди существовали два века — невозможно. Я развернулась всем телом к часам:

— Тэй Виторт, ну, вы-то посмеиваться над несчастной школьницей не станете? Не знаете, стар ли ваш наставник?

Мне интересно знать — хотя бы для удостоверения в личности продавца. Мол, вон от него ждать беды не стоит.

А вдруг?..

Как-то слышала я легенду об одном продавце. Неправильном продавце — его товаром были кошмары. Тридцать лет он скитался по земле, паля чужие жизни в пустынях, топя мёртвые души жадных до золота и власти чиновников в морях из вин, губя собственное существование в криках мучений должников. И, говорят, Продавец Кошмаров был страшный любитель Ходячих Механизмов — он создавал их и постепенно черную свою душу всю вложил в свои творения. А его возлюбленная, прознав про механические куклы, ушла от Продавца, за что Сиятельный наделил её страшной меткой; единственный луч света в жизни колдуна ушел, оставив наедине с муками совести.

Встряхнулась. Конечно, я не верю в эти сказки-присказки-легенды и вряд ли когда поверю. Настоящий механик не любит мистическое и главное для него — логика, математика и в высшей степени человеческий ум. Но почему бы не подстроить факты так, словно древний миф ожил и вот он — Продавец Кошмаров, один из Триады Спящего, стоит передо мной в некрасивой старости и неспокойно рассказывает о моём, Дженни, отце.

Порой так хочется увидеть чудо, что ты сам делаешь любые шаги, лишь бы оно приблизилось хоть на секунду.

— Простите, мисс Дженни, но я не считал. — Виноватая улыбка проскользнула на циферблате, сложившись наполовину из цифр, наполовину из золотого края. — Я пришел к мистеру Эшу много позже его первого появления в Хеймавитте. По крайней мере, — настороженный взгляд, — ему уже тогда на вид было лет шестьдесят.

Так ломаются миры, заботливо выстроенные нами. Продавцу Кошмаров от силы сорок пять исполнилось. Заодно я узнала имя Сан-Луиса наяву — мистер Эш. Незамысловатое. Запоминающееся.

— Ладно, не станем тянуть резину, и так прилично растянутую, — я порыскала взглядом в поисках свободного от часов стула, — можно присесть?

— Конечно.

Мне на колени сразу легла тонкая книга — нет, брошюрка. Она задвигалась, зашуршала страницами — побелела до девственного чистого листа и вновь покрылась письменной вязью. Я вскинула глаза на мистера Эша, безмолвно спрашивая: "И что это?"

— Чертежи твоего отца. Самая малая их часть, если быть точнее.

Брошюрка раскрылась, и ближайшая шестеренка заинтересованно выпрыгнула из страницы. Чувствую, прибавится мне проблем.

Настоящее время.

Сын знаменитого Максимилиана Киллинга злым взглядом буравил неповинную меня и поигрывал внушительными мускулами. Черные зрачки заметно расширились, заняли почти всю радужку, гневно блестели. Не-э-эт, мне нисколько не приятно смотреть на этого психа! И как бы влиятельный папочка-проректор не строил свои матримониальные планы в отношении одной дочки одного инженера, я не собираюсь прозябать всю жизнь в катакомбах с будущим солдатом.

— Ну, Джен, давай — покажи, на что способна! — усмехались некоторые. — Или ты зубки показываешь только тогда, когда брат рядом? Ну, конечно, Оливер же хрономант, боевик; за его спиной грех не спрятаться!

А ты разве не прячешься за мистером Максом? Знаем вас, миссис Грёза треплется о вашей парочке частенько.