Инна Порядина - Маркус и золотая чаша

Маркус с Нотом повернули в мою сторону головы, красный корд радостно потряс в воздухе кулаком, а чёрный, схватив свой изорванный плащ, встал на ноги и быстрым шагом зашагал прочь.

— Герой! — дружно закричали и захлопали в ладоши девочки. Они взбежали по лестнице, окружили меня и начали обнимать.

— Сейчас целоваться полезут, — рассмеялся Маркус и покачал головой. — Берегись.

Лэйзи отстранилась, Фанни отскочила в сторону, и мы все дружно стали хохотать.

— Пойдём к Брэйну? — спросил меня Маркус.

— Сначала — гулять, — улыбнулась Лэйзи. — Там баржа прибывает, давайте посмотрим.

Внезапно мне стало страшно, а вдруг это не «Смелый» идёт, а совсем другой корабль. Неужели только «Смелый» забирает здесь щебень? А может, это пираты и они захватят всех кордов в плен? «Нет, — одёрнул я себя, — при чём тут пираты? Пиратов не бывает, вот и Фёдор Иванович оказался обычным боцманом, а если и пираты даже, то кордов им всё равно не достать: их мир спрятан, скрыт от человеческих глаз, и просто так его не отыщешь».

— Лёша, — дотронулась до меня ладошкой Фанни, — не отставай.

— Да, — тряхнул я головой и разогнал нелепые мысли о пиратах, — гулять!

Слово гулять сейчас прозвучало странно. Нет, в обычной человеческой жизни я бы об этом даже не задумался, а тут у кордов всё было иначе: мы выбирались наверх только тогда, когда это было необходимо, а вот сейчас вдруг решили пойти, как самые обычные дети: без цели и только для удовольствия.

Снаружи на скалах было ветрено и уже очень темно, небо плотно затянуло тучами, и я не находил звёзд и месяца, но зато видел, как почти у самого берега стоит «Смелый». Да, это был он! Это та самая баржа, на которой я прибыл к острову, и которая сорвалась с якорей, оставив здесь меня одного.

Если бы у меня было сердце, то сейчас оно бы бешено колотилось, если бы была кровь, я бы покраснел от волнения, а ещё мог бы вспотеть или почувствовать, как по спине и животу жучками бегут мурашки. Но у верёвочного меня ничего этого не было. И я просто стоял, переминаясь с ноги на ногу, поднимаясь на мысочки и высматривая людей на палубе: этот матрос — Вася или нет, а где же Фёдор Иванович и вся остальная команда?

Меня окружали корды, они о чём-то оживленно беседовали, Маркус пытался завязать свою любимую повязку, девочки суетились и старались ему помочь, а я всеми мыслями был на палубе «Смелого» и ничего другого просто не хотел замечать.

Где-то внутри верёвочной груди ещё сохранялась надежда, что баржа пришла за мной, и завтра же команда отправится на поиски. Вот и зелье я Брэйну достал, и у нас всё должно получиться. А потом, живой и невредимый, я выйду навстречу Фёдору Ивановичу и скажу что-нибудь вроде…

— Уснул… — неожиданно сказала Лэйзи. — Лё-ша. — Она заглянула мне в глаза и сама прищурилась, а я, и правда, будто бы очнулся от глубокого сна, такими яркими были мои мысли: настоящие разноцветные и радостные шарики.

— Нам пора, — ко мне подошёл Маркус.

— Время летит со страшной скоростью? — спросил я.

— Так сказала бы твоя бабушка? — усмехнулась Лэйзи.

— Нет, — ответил я, — это мои слова. Так сказал я.

И в ту секунду я понял, насколько сильно изменили меня дни или даже месяцы, которые я провёл с кордами. Здесь у меня не было семьи, и я за всё отвечал сам. Неужели это всё ещё был я, тот Лёша, который жил и вел себя, оглядываясь на старшего брата: а как бы поступил Фил? «Нет, — покачал я головой и улыбнулся, — мне кажется, я всё-таки повзрослел! И с этой минуты больше никаких „так сказала бы бабушка“, теперь говорю только я!»

— Что говоришь только ты? — вытаращила глаза Лэйзи.

— Ой, — удивился я. — Я снова начал говорить вслух?

— Интересный ты всё-таки Лёша, — хлопнул меня по плечу Маркус. — Дай что ли пять!

— И нам! — вытянули руки девочки-корды.

— А теперь к Брэйну! — мы, потирая ладошки, нырнули в ущелье.

За спиной остался большой ночной мир, в котором на волнах качался спящий «Смелый», а с ним и его славная команда.

Разговаривая и шутя, мы вошли в дом Доры и Брэйна. Дора, такая смешная в полосатом фартуке с оборками, подметала пол, а Брэйн сидел на камне почти в той же позе, как я его и оставил. Чаша была у него в руках, и от зелья продолжал идти белёсый пар.

— Так и сидит, — заворчала Дора, веником из травинок выгоняя из угла пыль. — Уставился на неё и молчит всё время. Чего молчит? Брэ-эйн, — женщина-корд нагнулась и заглянула ему в глаза, но тот не ответил. Он даже не моргал, так был заворожён Чашей.