Наталья Резанова - Криптия [litres]

– Вы полагаете, такой ответ их устроит?

– Не знаю. Но, возможно, среди тех, кто будет обсуждать мой отчет, найдутся такие, кто сочтет неразумным вновь осваивать земли, где водятся драконы. Тем более что они, как считается, уничтожены.

– С вами будет около сотни свидетелей. И они будут говорить в вашу пользу.

В этом Керавн был уверен. Он беседовал с легионерами. Те считали Гупту героем, не побоявшимся чудовища, когда другие разбежались, и склонны были считать победителем дракона его, а не чародея. Победитель – тот, у кого в руках меч. А чародей – что? Работа у него такая.

– Доктор, что такое сто человек в масштабах империи? Разошлют по дальним гарнизонам, и не будет никаких свидетельств. Мало ли какие байки солдаты рассказывают. Со мной так поступить нельзя, но, надеюсь, я найду разумные доводы.

Еретики всегда так считают, думал Керавн, глядя в исхудавшее лицо собеседника. Мне ли не знать, я и сам в своем роде еретик.

– Догадываюсь, – внезапно сказал Гупта, – что вы хотели бы меня спросить, откуда у меня сведения о положении дел в Димне. Увольте. Я вам очень благодарен, вы спасли мне жизнь…

– Не я, а Латрон.

– Вряд ли моя жизнь его интересовала. Ему важна была драконица, а не я. Так вот, я вам благодарен, и благодарность моя выразится в том, что я оставлю вас в покое. О большем не просите.

И он уехал, так и не увидев степь во всей пышности весеннего цветения. А доктор увидел, когда они покинули Горелый Лог. Ничто его здесь не держало. Отношение к ним изменилось, когда стало известно, что доктор – не чародей. И никто от них не шарахался. Зимовали у священника, и, честно говоря, за эти месяцы Керавн несколько утомился от теологических споров с отцом Орто за кружкой браги. А потом прошел слух, что на совете племен Мадара замирился с младшим братом и его право на владычество не подвергается сомнению. Говорили также, что молодой чародей там объявлялся, но после избрания Мадары скрылся, не оставшись при новом Владыке. Наверное, это правильное решение – уйти, пока никто не догадался, что чародея, как бы ни была сильна его магия, можно убить как обычного человека.

Гернийцы, которые, по словам Гупты, переметнулись к Рисэю, скорее всего, были убиты, когда Йола перекинулась в свой истинный облик, но могли и выжить – с них станется.

И, обдумав ситуацию, Керавн решил все же вернуться в Димн. Он ведь выполнил договор. И неожиданно обнаружил, что скучает по этому городу.

Раи – тот мечтал о возвращении с того самого часа, как покинул Димн. Но когда возвращение стало былью, оказалось, что оно не радует так, как ожидалось. Привык он к этой жизни, что ли? Зиму он провел приятнее, чем доктор – этому способствовала рыжая дочка старосты. Отец у нее был мужчина суровый, но Раи всерьез не воспринимал. По правде говоря, и дочка всерьез Раи как жениха, не рассматривала, пользы от него в хозяйстве было немного (а то вряд ли бы он выкрутился), но зимой в поселке так скучно… и они славно скоротали ее.

Теперь Раи мог считать себя возмужавшим, голос у него стал ниже и начала пробиваться борода. А главное – они возвращались домой! Оставалось только радоваться. Но что-то угнетало его, грызло изнутри. Нет, не мысль о том, что чародеем стал проклятый Латрон. Слишком опасно оно чародейство это, в буквальном смысле игра с огнем, чему тут завидовать, Раи сам видел.

Вот именно. Он видел столько за эти месяцы, что иной за всю жизнь не насмотрится. Видел сражения на море и на суше, видел, как оживает наследие мертвого чародея, видел дракона, пышущего огнем, – а считается, что их извели столетия назад…

И с самого начала его посещала мысль – «все неправильно».

Все должно было происходить не так. Судьбоносные сражения должны вестись многотысячными армиями со славными полководцами во главе, а не парой сотен бродяг и головорезов, которыми командует невесть кто.

Правда, Тимо говорит, что большинство сражений так и происходит. Народу немного, все смешались в кучу и командуют те, кому связей не хватило в городах отсидеться. И комиты это подтверждают. Ну и что?

И с драконицей тоже все не так. То есть сама по себе драконица выглядит правильно. Но вот встретились они с Латроном, разошлись… Если вспомнить, как они там стояли, обнявшись… по-настоящему она должна быть заколдованной возлюбленной чародея. Или нет… лучше матерью. Да, точно! Латрон что-то говорил, будто у него мать от морового поветрия померла. А она на самом деле не померла, а оскорбила старого шамана, и он в отместку превратил ее в дракона! А когда злой старик узнал, что сын драконицы вырос и стал чародеем, он от страха помер. А чародей отправился искать средство, чтоб расколдовать свою мать. Вот как должно быть на самом деле.