Наталья Резанова - Криптия [litres]

Если бы были инструменты, двое крепких парней справились бы быстро. Копали только Тимо и Латрон, Керавн осуществлял общее руководство. Побитый Раи держался в стороне, и никто его работать не заставлял. Но с этими палками-копалками пришлось провозиться долго. И это с учетом того, что люди службы спокойствия, хоронившие убитых, вряд ли прилагали большие усилия по погребению. Если только демоны пустошей не сыграли с нами вчера злую шутку и мы не ошиблись местом, думал Керавн.

– Что-то есть! – Латрон, перемазанный землей, выглядел еще страховидней, чем обычно. Он отложил палку и начал разгребать землю руками. – Точно. Кости. В тряпках каких-то…

Тимо выбрался из ямы:

– Доктор, а ничего такого делать не надо?

– Какого-такого?

– Ну, молитву прочитать, что ли. Все же прах тревожим…

– И кому из богов молиться прикажешь, уж не Привратнику ли?

При упоминании господина всех обманов Тимо сделал защитный знак, хотя обычно за ним такого не водилось. Керавн смягчился:

– Я прочитаю отрывок из Канона. Он годится на то, чтобы умилостивить всех богов и отогнать всех демонов.

Сам Керавн внешне был спокоен, но возбуждение его все усиливалось. Говорят, иные колдуны насылали проклятия на тех, кто осквернит их прах… Но Скерри, похоже, желал совсем иного. Как это будет выглядеть? Вырвется огонь из-под земли или сияние очертит останки чародея?

– Продолжай, Латрон!

Жалкая и печальная картина, представшая им, когда Латрон снял последний слой земли, способна было убить любой энтузиазм. Это была самая обычная общая могила. Мертвецов сюда свалили в беспорядке, а не складывали по отдельности. И сейчас это была груда костей, истлевшей ткани и развалившейся обуви.

– Ничего себе! – Тимо, предоставив Латрону заканчивать работу, заглянул в яму. – Доктор, это точно то место?

– Их должно быть десять. – Голос Керавна сел. Почему-то он был уверен, что сразу отличит останки Скерри. Но негодяй как при жизни умел отводить глаза, так и после смерти спрятался среди обычных людей.

Латрон пересчитал черепа.

– Десять и есть. – Один череп определенно принадлежал женщине, судя по сохранившимся на нем длинным рыжим волосам, и Латрон, подумав, отложил его в сторону. Чародей, которого искал наставник, при жизни был мужчиной. Хотя шаманы сказали бы, что это определяет душа, а не тело.

Керавн, угадав, о чем он думает, сказал:

– Женщин было две.

– Я посмотрю, но не знаю, разберу ли. Не у всех волосы сохранились. Может, указаны какие-то приметы – колдуна и других?

– Может, вещи какие? – полюбопытствовал Тимо, но Латрон отмахнулся.

– Охолони. Если и были у них цацки и оружие, наверняка охранители еще тогда прибрали.

– Волосы… в отчете написано, что тела обгорели, и, наверное, волосы у некоторых уничтожены огнем… Но о Скерри в приложении сказано, что был он худощав, выше среднего роста, со светлыми волосами, и слеп на левый глаз.

– А вот это уже что-то! Если глаз он при жизни потерял, возможно, следы от раны на черепе остались. Сумеете найти, наставник?

– Возможно. Все зависит от того, что у него было с глазом. Отчет этого не проясняет, но… было в прежние времена в Михале поверье, что маги наносили себе ритуальные увечья в уплату за полученную ими силу. Сейчас такое считается неправильным и даже вредным, но Скерри проходил посвящение очень давно. Ведь, будучи сильным чародеем, он прожил, не старея, жизнь, в несколько раз превышавшую отмеренную обычному человеку.

– Хоть какая-то польза от этого чародейства есть… и стало быть, он ради того ослепил себя наполовину? Что ж, будем искать.

Латрон принялся перебирать черепа, ища тот, у которого повреждена левая глазница. Те, которые находил подозрительными, передавал Керавну.

– Так не должно быть… – услышал Тимо.

Позабытый всеми Раи смотрел на происходящее широко распахнутыми темными глазами, в которых стояли слезы.

– Ты чего? – удивился Тимо. Надо же, били парня – он не плакал, а сейчас слезу пустил.

– Это неправильно… – Раи не отрывал взгляда от Латрона, копавшегося в истлевших костях, грязного и бодрого, от доктора, из-за поставленной новой задачи тут же позабывшего недавнее разочарование, от самих черепов – не блиставших благородной белизной, какими их выставляют в святилищах, а желтых, облепленных мокрой глиной, с лоскутьями ссохшейся кожи и клочьями волос. – Все неправильно. Все должно происходить по-другому. – Ему трудно было выразить свою мысль, но он обязан был это сделать.