Иван Алексин - Маг поневоле

Мужик мрачно кивнул, соглашаясь, цыкнул на дочь, отчего её вновь вынесло из дома, и уставился на меня, что-то обдумывая.

— А может, и отпустят, — дружелюбно оскалившись, продолжал рассуждать старикашка. — Колдунам много ума и без надобности. Баловство одно! Им сноровка нужнее, чтоб, значитса, от пинков уворачиваться успевать. А ум что! — Дед ощерил беззубый рот в довольной улыбке и задорно махнул клюкой, чуть не задев при этом отца. — Потеря небольшая! А до города добредёт как-нито! Чай Силантий присмотрит!

— Да погоди ты, сосед! — Досадливо отмахнулся отец от словоохотливого старика и, повернувшись, вновь вперил в меня тяжёлый взгляд. — Ты что сынок и меня не помнишь?

— Нет, — ошалело мотнул я головой и скороговоркой добавил, — Я вообще ничего не помню. Даже как меня зовут.

— Так Вельдом и зовут, — мужик почесал своей лапищей затылок и добавил. — Сын крестьянина Велима. То есть мой сын, значитса. — Он для верности ткнул пальцем в свою грудь и удивлённо вопросил. — Как такое забыть то можно?

— Ещё как можно! — Навис надо мной, с другой стороны, старик, забрызгивая слюной. — В ту зиму, когда у дяди Микулы телка волколаки задрали. — Дед оценивающим взглядом окинул Вилима и категорически заявил. — Ты не помнишь. Ещё в штаны по нужде ходил. Так вот. Пастух Веласий, да примут его душу Трое, занял у соседа мешок зерна, а как срок отдавать пришёл, тож, вон как этот. — Кивок в мою сторону, — Не помню, мол, ничего. Не брал, значитса. Они ж свояки были и по рукам без видоков ударили. Только дядька Игнат, пожалуй, даже покрепче тебя будет, Вилим. — Старичок довольно захихикал. — Вмиг память Веласию вернул!

Вилим с сомнением посмотрел на вредного старикашку, затем на меня и жёстко заявил. — Потерял память али нет, а в город идти, всё равно нужно. Я уж думал, что Славуту отправлять придётся. Калистрат, отрыжка волколакская, так и орал на всю деревню. Мол, не одного, так другого сына посылай. Ряд, мол, заключён. Откуп получен. — Отец осуждающе взглянул на меня. — Дед Паткул дело говорит. Испугаться могут старейшины, коли узнают, что с тобой что-то не так. За то, что вчера сбежать пытался, спрос тока с тебя и с семьи. А как стигму оденут, со всей деревни будет. Так что, когда к людям выйдем, ты помалкивай себе знай. Только соглашайся, да головой кивай. И тебя сосед очень прошу, языком не болтать, — внушительно повернулся Вилим к старику. — Если Славуту, заберут, обоим не прощу. Мал он ещё. Не выживет в ушлёпках.

— А почему магов ушлёпками называют? — Не смог я сдержать любопытства.

— А как же их называть то? — Не понял отец. — Ушлёпки они и есть.

— Губами много шлёпают, когда волшбу свою поганую творят! — Паткул вновь вольготно расположился на лавке, прихватив по пути парочку сушёных грибков. — Ну и их за это тоже… того… частенько шлёпают. — Старик смачно прожевал грибок и резюмировал. — Так им и надо, злыдням проклятым!

— Не пугай ты его сосед, — отмахнулся Вилим. — Оно, конечно, судьба твоя незавидная. — Мне показалось или в глазах здоровяка промелькнуло сочувствие? — Крестьянствовать, оно, конечно, не в пример лучше будет. Зато в городе жить будешь. — Отец задумался, чем бы ещё меня ободрить и, с сомнением, добавил. — И сытый каждый день. Служба то княжья.

— Будет он сытым, как же, — не удержался дед Паткул. — Бывал я, значитса, в Виличе в молодости. Мир, дураку, охота посмотреть было. Так там энтих ушлёпков, как свинушек недорезанных. Во все стороны так и снуют. И от дерьма очень ловко уворачиваются. — Старикан прикрыл глаза и, с видимым одобрением, добавил. — Шустрые!

— Какого дерьма? — Не понял я. Вилим и тот, вопросительно на старика уставился.

— От обычного, — охотно пояснил Паткул. — Его по улицам в избытке. Там даже у детишек забава такая есть. — Дед заговорчески мне подмигнул. — Кто больше раз в ушлёпка дерьмом попадёт. Так, на моей памяти, больше десятка раз, ни один не попал!

— Хватит тебе стращать парнишку, сосед, — вновь поморщился отец. — Может ему повезёт в придворные маги выбиться. Кто знает?

— Это да, — с готовностью согласился дедок. — Оно, конечно! Раз в тыщу лет и корова вместо навоза лепёшками гадит! Помнится….

Гулкий протяжный звон перебил старика на полуслове. Отец, тяжело вздохнув, поднялся с топчана и, натянув шапку, повернулся ко мне.

— Пора Вельд. Слышишь, в набат бьют. Народ обоз провожать собирают. И тебе пора в дорогу. Сам идти то сможешь?

Было довольно прохладно. Неприятный холодный ветерок, подобно назойливому настырному воришке, лез под одежду, умело отыскивая в ней многочисленные прорехи. Я поёжился, зябко поведя плечами и, мрачно огляделся вокруг. Открывшаяся картина настроения не добавила.