Михаил Логинов - Забытый край [СИ]

— Да чтобы я сделал и без его просьбы, — заулыбавшись, Стенсер продолжил. — Попробую оживить деревню!

Спустя какое-то время, когда Стенсер закончил объяснять, почему взялся помогать Кондратию, почему выручил ту девушку, старики окончательно перестали в нём сомневаться. Больше всего их обрадовало высказывание:

— О прошлом я забыл. А можно ли забыть о том, что важно? Нет… значит, не было у меня там ничего такого… настоящего! И что я должен делать? Конечно же найти себе новый, настоящий дом! И нужно ли мне его искать, если, похоже, я его уже нашёл?

После этого, даже домовой перестал дичиться, — тоже улыбался, как его братья.

— Значит, не будем откладывать! — радостно сказал дворовой.

— У нас уже всё готово, требуется самая малость! — продолжил банник.

— Только и от тебя что-нибудь потребуется! — добавил домовой.

— Ты ведь помнишь, что у всего есть своя цена? — спросил дворовой.

«Чего это они так дружно на меня наседают?» — тревожно подумал Стенсер.

Молодой человек чувствовал какую-то неправильность происходящего. Ему что-то до боли не нравилось, но сколько бы он не пытался понять причин, так и не смог.

— Что вам надо? — спросил он.

Старики переглянулись и рассмеялись.

— Да не беспокойся ты так! — сказал домовой. — Мы, всё равно, что работники…

— И как любым работникам, нам нужно платить… — перебил и добавил банник.

Стенсера смутило такое развитие событий.

«Платить? — удивляясь, думал он. — Откуда у меня здесь деньги возьмутся?»

И точно угадав ход его мыслей, дворовой добавил:

— Платить едой!

Стенсер хмыкнул.

— Что ж… мои двери всегда будут для вас открыты. Угощайтесь тем же, чем питаюсь и я. Ешьте за одним со мной столом. И не говорите никогда, что я от вас что-то утаил, — такого не будет!

— Не зарекайся, — печально сказал банник.

— Что ещё? — спросил Стенсер.

— Нам нужно, чтобы ты по хозяйству у каждого, по мере сил и возможностей, но бывал. Если тебя не будет, — опять дичать начнём. — начал дворовой, но постепенно всё больше и больше печалясь. — Опять ослабнем. Не будем справляться с хозяйством… и как итог — опять грязь, вонь и сами начнём дичать и слабеть!..

— Уж кому-кому, но не тебе о слабости говорить! — весело перебил Стенсер, потирая лоб.

Раны уже не было, но его хохот смог спугнуть уныние, подступавшее к хозяйственным духам.

— Что ещё?

— Ну, и пожалуй, самое важное… — сказал домовой.

— Самое сложное!.. — прибавил банник.

— И самое опасное! — улыбаясь, добавил дворовой.

Стенсер готовился услышать о каком-нибудь испытании, вроде: «Иди, одолей Кондратия голыми руками!» — или то же самое, но. — «Одолей великана вечно озёрного озера!»

Оказалось всё куда как интереснее.

Под чутким, внимательным, и ругательным вниманием, Стенсер стоял на шатком стуле и на балке, которая над дверью, вырезал тупым ножом какие-то загогулины.

Первое, что сделал молодой мужчина, как полновесный хозяин дома, — обратился к домовому с вопросом:

— Будимир, будь так любезен, скажи, — Стенсер перевёл взгляд и поглядел на новые загогулины на балке, — что я там написал?

Домовой усмехнулся.

— Продал нам свою жизнь!

Но дворовой не церемонился с братом, и дал крепкую затрещину.

— Любишь ты всякую околесицу собирать!

— Это старые письмена, — заговорил банник. — Знак того, что ты теперь здесь хозяин, и что не один дух, без твоего ведома, не может сюда зайти… ну, кроме нас.

— То есть?.. — непонимающе протянул молодой человек.

— То есть это запрет на вход в дом всем, кроме нас троих! — весело ответил дворовой.

— А теперь наш черёд, стены портить! — сказал домовой, а после, уже повелительно прибавил. — Проваливайте к себе, не отвлекайте от важного дела!

Братья так красноречиво поглядели на домового, что Стенсер подумал: «А не придётся ли мне их разнимать?» — но дворовой с банником вздохнули, словно сказали: «Ой, дурак!» — и, поклонившись Стенсеру, ушли.

Стенсер почувствовал некоторое странное, смешенное чувство, глядя, как старик на двери царапает письмена. Он думал: «Ну, хорошо… стал я хозяином… и что дальше?» — а дальше он ничего лучше не придумал, как занять себя разными делами. Рассудил, что: «За делами и время быстрее идёт, и польза после есть!»

День быстро прошёл. Стенсер и не заметил, как смог, в ставшей привычной суете, многое успеть, и при этом совершенно не думать о сомнениях и переживаниях, — за работой до них не оставалось места.