Михаил Логинов - Забытый край [СИ]

— Вот именно, — протянул мужчина, — не знаешь! И я не знаю, что там… а там может быть совершенно всё что угодно!

Дальше Стенсер напирал, что: «Не дело ведь жить в доме, где может быть всё что угодно, но бояться узнать именно это, ждущее нас, всё что угодно».

Старик сомневался, отнекивался, и даже бранился, но мужчина, со всем жаром молодости, не прекращал убеждать домового. И в какой-то момент, махнув рукой, старик особо скверно выругался и полез за печь. Оттуда он вышел, держа в руках ключ. Но, когда Стенсер взял тот ржавый старый ключ, старик не пошёл к двери с огромным замком.

— Ты чего? — удивился Стенсер, не понимая. — «Ему что, совсем не любопытно?»

— Это, может тебе, занять себя нечем, вот и лезешь, куда не просят… а у меня ещё работа есть… да и так… не до твоих детских игр! — старик говорил это, тихо пятясь, а закончел говорить уже из мрака, укрывшись за печью.

«Ну и ладно. — подумал молодой человек. — Мне веселье одному достанется!»

Замок какое-то время не поддавался. Но, молодость не знает компромиссов, и взявшись за что-то всерьёз, уже не желает отступать.

«Давай же, железяка!» — думал он, в очередной раз, пытаясь открыть заедавший механизм.

И мужчина не отступал до тех пор, пока замок не щёлкнул, а вслед за ним, не получилось открыть дверь.

«Ну-у-у, — мысленно протянул мужчина, отступив от хлынувшего в основную комнату затхлого смрада. — Вполне ожидаемо».

Открыв настежь дверь в дом, Стенсер какое-то время подождал, пока не поутихнет зловонье. После, уже едва справляясь с распиравшим любопытством, зашёл в комнатку.

«Мда-а-а… — мысленно протянул Стенсер. — Я ожидал… хоть чего-нибудь… а тут!»

Он оглядывал скромное убранство. С одной стороны двуспальная кровать, со сгнившей постелью. С другой стороны, у самой стены, огромный, добротный комод, а над ним, на стене, висело мутное и запылённое зеркало.

«Что ж, делать нечего, буду прибираться!» — подумал Стенсер.

Но, как оказалось, задумка оживить давно брошенную комнату не так-то и просто осуществить. Сгнившая постель разваливалась в руках, источая ужасно тошнотворный запах, и при этом частью оставалась там, на кровати в виде жижи. Только радости жизни на этом не ограничились, — пришлось долго и упорно отдраивать пол, — на нём были крепко въевшиеся крупные пятна.

После этого, Стенсер поочерёдно вытащил все ящики из комода. Выбросив догнивавшее барахло, старательно отмывал дерево от редких вкраплений чёрной плесени.

И только после всего этого, Стенсер добрался до зеркала, — небольшое, под толстым слоем пыли. И только местами Стенсер мог разглядеть плохонькое отражение.

Взяв лоскут, Стенсер начал старательно оттирать зеркало. Это удавалось через чур уж сложно. И пришлось приложить не малые усилия, чтобы сдвинуться с мёртвой точки. Мужчина до того увлёкся тереть, что не приметил странной шероховатости, — трещины. Эта невнимательность скоро окончилась тем, что тряпка не выдержала, а рука всерьёз и близко познакомилась со стеклянной трещиной.

— А-а-а! — вскричал мужчина, отскочив от комода.

На зеркале осталась кровь, — значительно меньше, чем он разбрызгал, отскакивая назад, и ещё меньше, чем впоследствии бежало из зажимаемой раны.

Не сразу молодой человек глянул на зеркало. Глянул со злобой, точно зеркало сознательно причинило ему такую боль. Но этот гнев быстро померк, уступая место удивлению.

Та кровь, что осталась на зеркале, плавно, не спеша, но неумолимо расплывалась по поверхности. Вся грязь, пыль, и прочее, чему там быть не следовало, отступало, просто отваливаясь от стеклянной глади. И даже та трещина, точно рана, торопливо затягивалась. И менее чем в пару минут зеркало было как новое.

«Вот дела!» — подумал мужчина, зажимая глубокую рану.

Конечно, ему было больно, но любопытство… разве можно с ним совладать?

Стенсер шагнул к трюмо, приблизился, чуть ли ни в упор, продолжая вглядываться в зеркало и ожидать.

«Должно ведь что-то случиться. — думал он. — Не может такое получиться само собой, без последствий!»

Он ожидал чего-то интересного, любопытного и, по возможности, полезного.

Но вместо этого испытал не шуточный страх.

В отражение, он видел себя, — другого себя, стоявшего позади, — и кровоточившую руку, которая тянулась к его правому плечу.

В какое-то краткое мгновение, в уме Стенсера возникло понимание, что удрать не получится. Тот, кто был за спиной, загораживал единственный выход. А окровавленная рука не внушала доверия, не прибавляла веры в то, что можно ещё всё разрешить без конфликта.