Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

Встречались они и с кочевниками-скотоводами софалу, настоящими гигантами, рост которых достигал добрых семи локтей, но, несмотря на устрашающий вид, эти люди были столь же медлительны и миролюбивы, как и ревностно охраняемые ими коровы, ухаживать за которыми считалось великой честью, коей удостаивались лишь мужчины, да и то не все, а только избранные, и любой пастух готов был пожертвовать собственной жизнью ради своих животных.

…— И что, теперь нам нужно подняться на эту самую Пембу? — спросила Соня, все еще не сводя глаз с огромной горы.

— Точно, — подтвердил Муонг. — Мы пройдем через перевалы Пембу. Сейчас, как видишь, она спит, но не так давно просыпалась. Я сам этого не застал, и думаю, мне просто повезло.

Со дна долины гигантские, покрытые лесом уступы выглядели совершенно неприступными.

Девушка, конечно, знала, что Муонг вполне отдает себе отчет в том, что намерен сделать, и все-таки не без тревоги посмотрела на собственные босые ступни. Мысль о том, что по острым камням придется пробираться босиком, ее отнюдь не воодушевляла.

— Бара? Держи, — словно угадав ее мысли, Муонг бросил Соне пару легких, но прочных сандалий из кожи, крепившихся к ногам тонкими ремешками. — Выменял у скотоводов-софалу на наконечники для стрел. У них в таких дети ходят, — объяснил он.

Учитывая впечатляющие размеры софалу, становилось понятно, что обувь, которая была впору их детям, вполне подходила взрослому человеку нормального телосложения.

— Спасибо, — поблагодарила Соня, — а ты как же?

— У меня точно такие же, видишь? Иначе нам горы не преодолеть.

— А там, наверху, к тому же страшный холод, — сказала девушка. — Я не раз бывала в горах и знаю об этом.

— Ну, ты и трусишка, — усмехнулся Муонг.

Этого она уже стерпеть не могла. Еще никто никогда не обзывал ее трусливой неженкой! Вот мерзавец!

— Я тебе докажу, насколько ты не прав, — прошипела Соня, дрожа от ярости.

— Ты еще прекраснее, когда злишься, — усмехнулся ее спутник. — Глаза — ну точно как молнии. Не бойся, пойдем. В этих горах все иначе, нежели там, где тебе приходилось бывать. Я же тебе говорил, Пембу недавно просыпалась, и ты скоро поймешь, чем это обернется для нас. Единственное, что по-настоящему может нам повредить, это если поднимется ветер, но пока все тихо, и нам следует поторопиться. Иди за мной след в след, Бара, и помни, что каждый неверный шаг может оказаться последним.

Вызванное насмешкой Муонга унижение быстро забылось, потому что очень скоро Соне стало не до обид.

Они поднимались на относительно недавно извергавшийся вулкан и по склону шли по щиколотки в пепле, тучи которого, поднимавшиеся при каждом шаге, заставляли то и дело терять друг друга из виду.

Зато этот пепел был теплым, и опасения Сони относительно естественного для такой высоты холода быстро развеялись.

Ночью путники попросту зарывались в него и так спали, даже не разжигая костра, в котором не было никакой необходимости.

Пепел вполне заменял одеяло, и девушка подумала, что так мягко и уютно ей давно уже не было. Даже легкое дрожание вулкана не могло заставить ее вскочить: судя по реакции Муонга, в этом ничего особенно опасного не было.

Выглядели они оба теперь так, что отличить их от коренных обитателей Черных Королевств невозможно было бы и при самом богатом воображении.

Из-под слоя покрывавшего тела и лица пепла блестели только белки глаз и зубы, а при каждом прикосновении друг к другу поднималось облачко, на мгновение скрывавшее человека.

Соне сразу стало ясно, почему Муонг так опасался ветра: даже слабое дуновение поднимало пепел в воздух и сокращало видимость, а о том, что будет, если в воздухе закружится смерч, было страшно и подумать.

— Что это за звук? — спросила девушка, которой не давал покоя далекий, но непрерывный и грозный гул.

— Еще пара лиг — и увидишь сама, — пообещал Муонг.

Происхождение ужасных звуков объяснилось тем, что так ревели вырывающиеся из-под земли струи газа и пара.

Выносимые ими соли оседали на стенках кратера белым налетом, каждый кристаллик блестел в лучах солнца так ярко, что резало глаза.

Наконец путники добрались до обрывающегося к озеру уступа.

Попытки спуститься с него казались обреченными на полный провал: на дорогу или тропу не было и намека, и приходилось просто скользить по склону горы, усеянному огромными камнями — удовольствие явно ниже среднего.

Зато когда они достигли находящегося внизу озера, Соня подумала, что вознаграждена за все пережитые муки.