Артур Прядильщик - Этот охотник из Лисьих Лапок [СИ]

Я улыбнулся еще шире. Морда бы не треснула, блин!

– Но ты же не придумывала. И я проверял. Движения их губ соответствовали тому, что ты говорила. Кстати, не «глупый», а «дурак». И не «деревенский дурачок», а «полный дебил». Видимо, деликатная Мара Бейфанг не очень хорошо расслышала…

– О. – Мара смутилась. – Простите, господин Лю Фан. Но мудрецы учат нас, что лучше сладкое незнание, чем горькое знание.

– Мудрецы ошибаются. Я придерживаюсь противоположной точки зрения.

– Хорошо. В следующий раз эта Мара Бейфонг постарается быть более точной.

– Я благодарен тебе, Мара Бейфонг. Возможно, ты хотела, как лучше.

– Возможно? – Неподдельно удивилась та.

– «Как лучше» – у всех разное. – Внимательно посмотрел я в ее незрячие глаза.

Она слепая – это совершенно точно. Зрачок здорового зрячего глаза невозможно заставить игнорировать изменения уровня освещенности. А у нее зрачки неподвижны при любом свете. Но сейчас она каким-то своим чутьем почувствовала мой взгляд и опустила глаза.

Кажется, для этой девушки не является секретом то, что произносится в радиусе полусотни метров. Из нее получился бы великолепный лазутчик и опасный шпион. Хотя… сослагательное наклонение можно смело отбросить. Остается понять, «чья» она: подручная госпожи Ма У, человек Ма Хонга или… одна из людей Императора, о сезонной миграции которых в провинцию Увзан прямым текстом упоминала Ма У.

Интерес о ее служебной принадлежности – чисто академический… А все равно любопытно!

В лес в одиночку я ушел на первом же длинном «обеденном» привале. Отказавшись от еды, отговорившись тем, что мне следует исполнить свои «мастерские» обеты и ритуалы. И пусть на меня не готовят.

Как только вышел за пределы лагеря, сорвался на бег. И бежал минут десять. Быстро бежал. Нашел небольшую полянку, воткнул стрелу в землю, положил рядом лук, сел перед стрелой в позу «лотоса» и закрыл глаза.

И начал читать «мантру охотника». Самую обычную. Тоже, можно сказать, стандартную. Такие читают охотники перед длинной многодневной охотой. Или при охоте на сложную, хитрую, опасную дичь. Иногда помогает.

Тут дело не в тексте, а в мыслях, транслируемых в бессмысленный, но стандартизированный набор звуков. Свои мысли я вкладывал в звуки по кругу, повторяя одни и те же идеи раз за разом.

Хватило получаса. Когда открыл глаза – увидел, что древко стрелы стало зеленым и обзавелось крохотными листьями. Меня услышали. И, что самое интересное, жертвы от меня не требовали – иначе на месте стрелы был бы зеленый побег с набухшими почками, который требуется полить кровью жертвы… что интересно, полить можно было в любом месте леса, не обязательно возвращаться к «проросшей стреле».

Судя по всему, мое предложение показалось кое-кому очень интересным.

– Ну? Ты уже придумал, как меня подставить… мастер Лю?

– Конечно, высокий господин Шу Ливей! – Вежливо склонил я голову.

– И как же?

– Этот Лю Фан очень любит делать сюрпризы… – Скупо улыбнулся я. – А Шу Ливей говорил, что очень любит их получать.

Ливей усмехнулся. Возможно, не поверил. Возможно, подумал, что я храбрюсь и «беру на понт». Возможно, имел в рукаве такую колоду тузов, что все мои усилия, действительно, окажутся трепыханиями, за которыми так увлекательно и весело наблюдать.

– Я такого не говорил. Но да – люблю. И не забудь – вечером на стоянке тренировка!

– Этот Лю Фан помнит об уроке стрелкового мастерства у высокого господина Шу Ливея. – Солидно покивал я.

Шу Ливей зацокал языком, дернул поводьями, и его ящер метнулся в голову каравана.

В седле Ливей держался уверенно. Даже отлично. Клановые, вообще, прирожденные всадники. Кентавры, блин. Не то, что охотники – нам в наших лесах верховой транспорт не нужен – живность вдоль трактов не водится. Да и лютнистки-менестрели, я смотрю, в седле держатся немногим лучше этих охотников.

– Жажда смерти от господина Шу и от господина Лю стала почти ощутимой для этой чувствительной Мары Бейфанг. – Проговорила девушка, вцепившись в шейные наросты ящера.

Ее ящер был за уздечку привязан к седлу моего. Я как-то незаметно для себя (и не скажу, что против своей воли) стал опекуном Мары. Помогал ей на стоянках и коротких привалах, оказывал помощь в пути. Она спала в моей палатке… и не только спала. После такого никого не удивляло, что я даже помогаю девушке справлять нужду.

– Может быть тебе пересесть в повозку? – В который раз спросил я.