Артур Прядильщик - Крадущийся охотник, затаившийся дракон [СИ]

Ах, да – еще, судя по размеру белоснежных шелковых туфель, дядя совсем невысок и габаритами не впечатляет. Ну, другими словами, маменька пошла в своего папеньку. А я, соответственно, в дедушку.

Кажется, никого, кроме нас троих, в радиусе ста метров не было. Охрана… охрана Императору, такое впечатление, была без надобности – это от него охрана нужна этому лесу. Лисы? Думаю, что даже сверхлюбопытные хвостатые не осмелятся сейчас подглядывать или подслушивать – вряд ли им нужен пятисотметровый выжженный дотла «пятак» посреди их леса. Император, скорее всего, не оценит лисий юмор. А если и оценит, то… Чувство юмора у местных императоров свое и весьма… специфическое, знаете ли. И не каждому дано понять, в чем прикол, к примеру, головы родственника, присланной отдельно от остального тела.

– Значит, это наш внук?

Лять! Я до последнего надеялся на что-нибудь вроде «бастарда», «ублюдка» или какого-нибудь другого незаконнорожденного и непризнанного. А так – практически официальное признание родства. Из уст императора – куда уж официальнее! И никого не еб… не волнует отсутствие свидетелей.

– Да, Повелитель. – Ответила мать. – Мальчик уже получил взрослое имя. Его зовут Фан. Ему уже почти шестнадцать, он вежлив со старшими и старательно учится…

– … а также, как нам докладывали: умен, хитер, жесток, подл и коварен. – Спокойно перечислил Император. – И падок на женщин… преизрядно. Мы слышали, да.

Ну, спасибо, Мара! Уж разрекламировала, так разрекламировала, лисица!

Мать ответила мгновенно, будто никаких других слов и не ожидала:

– Умен в меру, Повелитель. «Жестокий» мы слышим лишь от врагов Вашего Сияния, что освещает эти Царства. Коварство? Подлость? Разве враги наши заслуживают чего-то иного? Разве может быть большей награды для нас, чтобы услышать, что в том обвиняют нас наши враги? Хитрость… тяжело выжить в современном мире наивному юноше-простаку. Ну, а что касается любвеобильности – так это у него, кажется, наследственное… батюшка.

Слова оказались подобраны матерью правильно. Она еще и интонацией сыграла в конце своей речи. Человек, стоявший перед нами, весело хмыкнул. Интересно, есть ли у него усы? Если есть, то вот на последних словах он должен их молодцевато подкрутить. А хотя-я-я… вряд ли в жизни Императора есть место подвигу на этом поприще – в его положении только мигни, и самая принципиальная красавица запрыгнет в твою постель. И только самые-самые умные сделают так, что за них даже Императору придется побороться… но такие становятся Императрицами. А таковых сейчас не наблюдаются (супруги Лучезарного не в счет – там целиком политические браки) – видимо, самых умных удавили еще на дальних подступах к телу…

– Что ж… подлые и коварные идеи этого юноши принесли нам некоторую пользу. – Судя по голосу, Император согласно покивал. – Но почему ты, Туан, не уничтожила ВСЕХ виновных в смерти моих внуков Джена и Джинга, когда у тебя была такая возможность? Кто нам говорил только что о жестокости, о которой мы должны слышать от врагов наших?

Мать снова ответила сразу – видимо, общую канву этой, с позволения сказать, «беседы» она себе представляла и успела подготовить ответы на все возможные вопросы:

– Рука, что держала кинжал, отрублена, Повелитель. Нужно добраться до головы, что направляла руку, пока боль от потери конечности не дает голове размышлять здраво. А нож… какой смысл наказывать жалкий нож? В наказании клинка нет никакого смысла – другие ножи не вынесут из того никакого урока – у них нет собственной головы, которая могла бы это сделать. А нож можно поднять и использовать против врагов Повелителя!

– Что ж… признаю мудрость твоих слов, дочь. Запомни эти мысли – это мысли настоящих императоров!

– Свет радости озарил мой разум от сих мудрых слов, любимый батюшка! – а по голосу и не скажешь. – Почтительная дочь навсегда запомнит их.

Почтительности, кстати, тоже не так, чтобы много. Удивительно, что император спускает подобный тон. Или потенциальному наследнику (пусть и одному из многих) такое позволяется? Ну, матушке, в любом случае, виднее.

– Но не лучше ли все-таки сломать тот кинжал? – Задумчиво протянул голос императора. – Хоть мы и признаем за своей дочерью право на личную месть, но кинжал этот обагрен НАШЕЙ, Лонгов, кровью!

Предложение «сломать ТОТ кинжал» было сделано со странной интонацией. Будто бы Император и сам сомневается в необходимости «уничтожать нож», но вот прямо этого сказать не может. Дескать, я и сам-то не особо хочу, а ты, давай-ка, нарой мне пару-тройку хороших аргументов против этого.