Томас Баррон - Потерянные годы

Она осторожно закрепила повязку.

— Мир меняется, Эмрис. Я никогда не видела подобных смутных времен, даже… в другом месте. Вторжения из-за моря. Наемники, в одну ночь меняющие хозяина. Христиане воюют с приверженцами старой веры. Приверженцы старой веры воюют с христианами. Люди напуганы. Смертельно напуганы. Все неизвестное считается дьявольщиной.

Я с трудом приподнялся и сел.

— А у тебя никогда не появлялось желания… — Голос изменил мне, и я сглотнул. — Навсегда отказаться от этого дара? Желания стать такой, как все? Чтобы никто не называл тебя дьяволицей?

— Разумеется, появлялось. — Она в задумчивости покусала губу. — Однако мне помогает моя вера. Понимаешь ли, новая религия могущественна. Очень могущественна! Вспомни только, что Бог сделал для святой Бригитты [21] Св. Бригитта Ирландская (451–525) — католическая и православная святая, покровительница Ирландии. Бригитта прославляется не только своими чудесами, но и своей добротой и милосердием: она раздает еду бедным, исцеляет больных, никому не отказывая в помощи. В руках Бригитты мясо, масло, угощение для гостей не иссякает, еды и питья хватает на всех. Чтобы молока хватило всем гостям, ее коровы доятся три раза в день. и святого Колумбы [22] Колумба (521–597) — ирландский святой монах, проповедник христианства в Шотландии. ! И все же я знаю достаточно о древней вере, чтобы понимать: она тоже обладает большой силой. Разве нельзя питать надежду на то, что они — старое и новое — смогут существовать вместе? Что могут принести пользу друг другу? Несмотря на то, что учение Иисуса изменило мою душу, я не могу отказаться от веры в прежних богов. Еврейских. Греческих. Богов друидов. И других, более древних.

Я уныло смотрел на нее.

— Ты так много знаешь. А я так невежествен.

— В этом ты ошибаешься. Я знаю мало. Очень мало. — Внезапно на лице Бранвен промелькнуло выражение боли. — Например, я не могу понять… почему ты никогда не зовешь меня матушкой .

Я ощутил болезненный укол в сердце.

— Это потому…

— Почему?

— Потому что я не верю в то, что ты — моя мать.

Я заметил, что у нее перехватило дыхание.

— И ты не веришь в то, что твое настоящее имя — Эмрис?

— Нет.

— И в то, что мое имя — Бранвен?

— Нет.

Она подняла голову и несколько долгих минут смотрела на соломенную крышу, за многие годы почерневшую от копоти очага. Наконец, она снова взглянула мне в лицо.

— Насчет моего имени ты прав. Когда мы очутились здесь, я взяла себе новое имя из одной древней легенды.

— Той, которую я слышал от тебя? О Бранвен, дочери Ллира?

Она кивнула.

— Ты помнишь ее? Тогда ты должен помнить, что Бранвен приехала из далекой страны, чтобы выйти замуж за короля Ирландии. Юность ее была озарена счастьем и надеждами.

— А закончилась ее жизнь, — продолжал я, — ужасной трагедией. Ее последние слова были: «Увы! Горе мне, что я родилась!» [23] «Мабиногион. Легенды средневекового Уэльса». Пер. с валлийского В. В. Эрлихмана. .

Она взяла мою руку в свои.

— Но я солгала тебе только о своем имени, а не о твоем. О моей жизни, но не о твоей. Прошу тебя, поверь мне! Тебя на самом деле зовут Эмрис. И ты мой сын.

Где-то в горле у меня родилось рыдание.

— Но если ты и вправду моя мать, почему ты не можешь рассказать, где мой дом? Мой настоящий дом, моя родина?

— Нет, я не могу! Эти воспоминания слишком болезненны для меня. И слишком опасны для тебя.

— Тогда как же ты можешь ожидать, что я тебе поверю?

— Прошу, выслушай меня. Я ничего не рассказываю тебе только потому, что знаю — так будет лучше! Ты лишился памяти не просто так. Это благословение.

— Это проклятье! — сердито воскликнул я.

Бранвен посмотрела на меня, и взор ее затуманился. Мне показалось, что она вот-вот заговорит, расскажет мне то, что я так жаждал узнать. Но внезапно пальцы ее сжали мою руку — это был жест не сострадания, но страха.

Возникшая в дверном проеме фигура заслонила свет.

Я вскочил с тюфяка, уронив на пол деревянную чашу Бранвен.

— Динатий!

Мускулистая рука протянулась к нам.

— Выходите отсюда оба.

— Мы никуда не пойдем. — Бранвен поднялась на ноги и стала рядом со мной.

Серые глаза Динатия злобно вспыхнули. Обернувшись, он крикнул кому-то через плечо:

— Сначала хватайте ее!

Он вошел в хижину, следом за ним появились двое парней — из тех, что швырялись камнями на площади. Луда с ними не было.