Максим Майнер - Норвуд. Книга 1

Со своего места поднялся и мастер Фонтен. Однако так ничего и не сказав, он только поправил ворот, словно тот мешал ему дышать, и опустился обратно на стул.

Дознаватель Сельдингер тоже промолчал, выражая своё осуждение лишь покачиванием головы и жеванием губ. Правда, было не совсем понятно, чем именно он недоволен — словами интерфектора, моей несдержанностью или возможным предательством управителя.

— Я ничего не утверждаю, — господин Глен был спокоен. — Но некоторые странности заставляют задуматься...

Продолжать он не стал. Окинув взглядом присутствующих, остановился на мне, а потом лёгким движением головы указал на выход.

Оказавшись на лестнице, я ещё раз попытался затеять разговор о черноволосой девушке, но господин Глен вновь остановил меня, приложив палец к губам.

— Тихо, — шепнул он и стал, по всей видимости, прислушиваться к тому, что происходит в кабинете после нашего ухода. Однако ничего интересного не случилось — в помещении царила гробовая тишина.

Выждав ещё некоторое время, мужчина разочарованно махнул рукой, и мы вышли из ратуши.

— А где ваши люди? — спросил я с недоумением, оглядевшись по сторонам — вокруг никого не было. Только чалая лошадка стояла у коновязи.

— Со мной лишь Соль, — Бернард Глен отвязал животное. — Это моя лошадь.

— Думал, вы прибыли в город вместе с другими интерфекторами! — мы пересекли главную площадь и свернули на одну из трёх улиц, которые от неё отходили. Однако сразу же остановились и встали так, чтоб нас не было видно из ратуши. Мы же беспрепятственно могли наблюдать за её единственным выходом.

— Я приехал один, — господин Глен придерживал лошадь под уздцы. — Мы редко объединяемся в отряды... Только если враг слишком силён.

— А чего мы ждём? И что будем дальше делать? У вас будут для меня какие-то поручения? — вопросы сыпались один за другим. А ведь я ещё и сам хотел многое рассказать!

Бернард Глен одним коротким взглядом прервал этот поток, а затем по порядку ответил:

— Ждём — реакции на мои слова. Если здесь что-то нечисто, кто-нибудь наверняка побежит докладывать бургомистру. Дальше будем действовать по обстоятельствам, а поручений для тебя, возможно, будет несколько.

Дело шло к вечеру но было всё ещё достаточно светло, а значит, жизнь на улицах как будто остановилась. Особенно это было заметно здесь, в самом сердце нашего городка. И если на окраинах или за стенами встречались люди, спешащие по делам, слышались звуки кузниц да переругивания редких лоточников, не успевших распродать утренний товар, то столкнуться с прохожим или повозкой вблизи площади было практически невозможно. И ничего удивительного — строгие цеховые правила предписывали усердно трудиться, пока не стемнеет, а не шляться где ни попадя. Зато после заката, горожане спешили прогуляться перед сном, выпить пива и обсудить дневные новости, заполняя улицы городка руганью, смехом и страстью.

Долго ждать не пришлось. Буквально через полчаса из ратуши вышла закутанная в плащ фигура, направившаяся в ту сторону, где жил бургомистр. Понять кто это было невозможно — одежда надёжно скрывала очертания фигуры, а капюшон — лицо.

— Видишь, Норри, кто-то побежал докладывать управителю, — пробормотал господин Глен. — Значит, что-то тут и правда не так!

Интересно, откуда интерфектор знает и моё имя, и где живёт бургомистр? Ведь он сразу понял, что человек в плаще отправился именно туда. Вдруг он тоже что-то скрывает?

Судя по всему, мужчина заметил недоумение на моём лице, потому как, усмехнувшись, сказал:

— Ты становишься чересчур мнительным, Норвуд Грейс! Я прибыл в город ещё утром, поговорил со многими людьми, а тебя вызволять пошёл, только собрав необходимую информацию.

От стыда уши загорелись огнём.

Мы не стали преследовать человека в плаще. Хоть солнце и валилось набок, рисуя на мостовых длинные тени, остаться незамеченными, двигаясь за целью по пятам, было просто невозможно — трудно спрятаться на пустой узкой улочке.

И поэтому мы поступили проще — отправились прямиком к дому бургомистра, но другим путём.

Подковы лошади с цокотом бились о камни, а интерфектор снаряжался, прямо на ходу доставая из седельных сумок различные предметы.

— Я называю их Ежами, — заметив мой заинтересованный взгляд, господин Глен показал пару странных перчаток. Кроме вышитых на толстой коже защитных символов, в них были вставлены недлинные шипы из чёрного серебра.