Евгений Нетт - Хроники Звёзд #1

— Что…? — Девушка недоуменно вскинула брови.

— В той ситуации, в которой мы тогда оказались, моей вины едва ли меньше, чем твоей. А то и больше. Я ведь защитник… Вернее, хочу стать им. А долг защитника — не позволять тебе, принцессе, оказаться в опасности…

— Но ты пострадал, спасая меня! И даже мои шрамы — ничто перед твоими!

— Но разве ты виновата в этом? Я ещё не защитник, но считаю, что являюсь им. И травму я получил, выполняя свою работу. — Элиот чуть качнул зафиксированной в повязке рукой. — Так есть ли твоя вина в том, что я оказался недостаточно хорош?

Астерия, выслушавшая Элиота, вздохнула — и уселась на его кровать, забросив ногу на ногу.

— Это всё красивые слова, Элиот. Ты ведь понимаешь, что вина всё равно на мне? — Парень открыл было рот, но принцесса добавила: — Или моя мама тоже ошибается, и ты хочешь ей о том сообщить?

На столь весомый аргумент Элиот не сразу нашёлся, чем ответить. С одной стороны, он мог продолжить гнуть своё — вряд ли Астерия потащила бы его к королеве взаправду. Но с другой… стоило ли продолжать упорствовать, если на лице принцессы только сейчас появилась совершенно искренняя, а не натянутая через силу улыбка?

— Хорошо, ты приняла решение, обернувшееся некоторыми проблемами, но я тебя в том винить не буду. Хочешь знать, почему? — В глазах совсем по-птичьи наклонившей головку принцессы Элиот прочитал немой вопрос. — Потому что защитник никогда ничего не ставит своей госпоже в вину. Но!

Уже приготовившаяся возразить, Астерия закрыла рот.

— Дело не только в долге защитника. Я сам не хочу тебя винить в случившемся. И мне достаточно того, что ты практически не пострадала.

— Из-за моего эгоистичного желания погибли гвардейцы, ты сломал руку и вдобавок получил проклятье, которое останется с тобой до самой смерти — и ты всё равно считаешь меня невиновной?

— Ты знала о диком единороге? О том, что он вообще может затесаться в табуне королевской гвардии? Ты, Астерия, хотя бы могла предположить, что такое может случиться? Нет? — Элиот ободряюще улыбнулся и похлопал девочку по волосам, невольно наслаждаясь их поразительной мягкостью. Какую-либо причёску принцесса опять не делала, и потому водопад золотых волос свободно тянулся вдоль спины и заканчивался чуть ниже. — Ты не виновата, принцесса. А если и виновата, то ровно в той же степени, в какой виноваты садоводы, чьим яблоком подавился неаккуратный едок.

— Спасибо. — Астерия совершенно неожиданно сделала то, что очень любила делать в прошлом-будущем. А именно — уткнулась лбом в грудь оказавшегося значительно выше её Элиота. — Знаешь… мы раньше точно никогда не встречались?

— Разве что в другой жизни, принцесса…

Сейчас, стоя так близко к маленькой Астерии, видя её живой, здоровой и счастливой, Элиот ощущал небывалый душевный подъем. Он буквально чувствовал, как силы и жажда жизни наполняют его, вымотавшегося и уставшего, даруя второе дыхание и возможность идти дальше. Юноша и сам не представлял, насколько его вымотали все эти безостановочные тренировки, длящиеся без малого три недели без малейшего перерыва. Сон, еда и тренировки — вот и весь распорядок дня человека, чей смысл жизни сутки напролёт лежал в постели, восстанавливаясь после применения страшного в своей мощи родового заклятья.

— У тебя печенье посыпалось.

— А? — Астерия, в один момент будто бы очнувшаяся ото сна, отпрянула — и только после этого посмотрела на руки, в которых остался лишь крошечный кусочек печенья, большая часть которого оказалась на полу. — Извини, я не специально…

— Не страшно. Сама видишь, как у меня тут чисто. — Элиот улыбнулся и, взяв из тарелки ещё одну печенюшку, протянул её… подруге? Возлюбленной? Он не знал, как сейчас описать их отношения так, чтобы они походили на действительность. Ведь Астерия его сейчас не факт, что считала хотя бы близким другом, в то время как он был влюблен в неё без памяти. Конечно, довольно сложно было проецировать многогранную личность знакомой ему принцессы на ту молодую девушку, что стояла сейчас перед ним, однако… Так ли люди меняются с возрастом, если выбросить из уравнения внешность?

— Спасибо. — Астерия с благодарностью приняла мучное изделие и, не став мелочиться, переломила его на две половинки, одну за другой отправив их в рот. Манеры, этикет и общественные нормы — это то, что Астерии совершенно не нравилось, а в кругу тех, кому она доверяла и вовсе игнорировалось. — Ты не выглядишь удивленным.