Наталья Авербух: Граница леса

Дизайнер обложки Вероника Ромась

Корректор Алия Зубаирова

Иллюстратор Светлана Чирва

© Наталья Авербух, 2020

© Вероника Ромась, дизайн обложки, 2020

© Светлана Чирва, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-2458-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

о том, как ошибки юности отравляют жизнь

События четырёхлетней давности пагубно сказались на моей карьере. До столицы я добралась кружной дорогой, уверенная, что набрала достаточно доказательств для снаряжения карательной экспедиции. Слово этнографа, ставшего свидетелем человеческих жертвоприношений — что может быть лучшим оснований для действий? Но жизнь и В е зер Ал а п, начальник Ведомства быстро расставили всё по местам. Я проявила непростительную самонадеянность и, что хуже для этнографа, непозволительную невнимательность к деталям. В деревне не удосужилась зайти в храм, не разглядела ни зловещую старуху, руководившую обрядом, ни лесного стража. Не обратила внимания на породу дерева, к которому сумасшедшие крестьяне привязали дворянку. А увенчал перечень моих ошибок поспешный побег из сколько-нибудь близких лесу областей. Теперь можно прямо сказать — я не удосужилась даже провести расследование, положившись на одно-два впечатления и перепуганную девушку, от страха забывшую половину ценных подробностей. Хуже того, я даже не могу утверждать, будто взаправду видела лесного стража, с тем же успехом меня мог разыграть какой-нибудь проходимец.

Девушки, которая могла бы подтвердить мои слова, я тоже до столицы не довезла: у меня её самым банальным образом похитили по дороге. Вы, конечно, помните тот скандал, когда пропавшая наследница графского титула вдруг оказалась замужем за нищим бароном из наших приморских провинций. Сам он клялся, будто бы к нему пришёл посланник — не то от меня, не то от неё, заверил в пылких чувствах дамы, которые она будто бы скрывает, а также в её несомненном богатстве и выгоде будущего брака. Меня спасло исключительно нежелание Ведомства быть замешенным в подобной истории. Родные новоявленной баронессы уже готовились обвинить меня в устройстве побега и продаже их родственницы нищему барону. Который, кстати, поспешно женившись, не был очень уж благодарен: девица оказалась не сахар. Тогда я пыталась указать начальству, как подозрителен описанный бароном посыльный, к тому же с головы до ног одетый в зелёное. Увы, я была не на таком хорошем счету, чтобы меня кто-то согласился выслушать.

Одним словом, мне не пришлось предстать перед двором и получить из рук королевской четы дворянский титул. Я так и осталась леди этнографом , всего лишь личной дворянкой, и полевые исследования мне больше не доверялись. Конечно, не я одна не выдержала испытания. С и лли, моя подруга, вернулась в столицу одновременно со мной, проехав от моря по королевской дороге и принеся вместо рапорта о новых народах рассказ об опасных штормах, которые не позволили ей заняться работой. Ей пришлось уйти в отставку, и вскоре они с мужем навсегда покинули столицу, поселились на юге у моря. Там Силли растит детей, в чьём дворянстве не приходится сомневаться, и не печалится об упущенных возможностях. Да и о чём печалиться женщине, полное имя которой леди Г э сил, леди, без всяких уточнений?!

Не так повёл себя К у арт, один из самых неприятных моих знакомых. Провалившись уж не помню с каким заданием, он, как и я, засел в архивах, но вскоре перевёлся в департамент внутренней дипломатии. Теперь хвастается, что в любую минуту его отец — богатый лесопромышленник — купит себе и сыну дворянство. Пока, однако, не покупает, вот уж не знаю, почему. Может, ждёт, пока сын отличится и присвоение титула не будет так уж бросаться в глаза. Не знаю.

— Доволен? — спросила я, достав из пенала свёрнутый в трубочку дубовый лист.

Лист был летний, свежий, как будто его только сейчас сорвали, а ведь прошло уже четыре года! Силли привезла его тогда с собой. Сказала: в деревне перед Наромом к ней подошёл человек в зелёном и попросил передать мне письмо. Незнакомец не назвал моего имени, но подробно описал внешность, и подруга согласилась. Оно выглядело настоящим письмом, вложенным в конверт, и ничем не вызывало подозрений.