Вадим Оришин - Kujin Крыло отбрасывает тень [СИ]

Порой ее осведомленность во внутренних вопросах Корня настораживала. Но все объяснялось тем, что она с ними работала. Так же, как работает сейчас с клиентами, на которых ранее ее выводил Корень. Так что он мог подозревать ее сколько угодно, но предъявить было нечего, кроме вопросов, на которые он и сам легко мог дать вполне правдоподобные ответы.

— Великий извращенный отшельник, — поправил Инахо. — Оставь свои советы кому-нибудь другому. Со своими проблемами я сам разберусь.

Куноити пожала плечами:

— Твое право. Но твои проблемы не должны меня касаться, Инахо. Я не за это тебе плачу. И, если мы все решили...

Он кивнул:

— Да, мы все решили.

Их ждало новое дело.

Глава опубликована: 04.01.2016

** ГЛАВА 7

------------------------------------------------------------

То же раннее утро. И то же рассветное солнце, поднимающееся из-за холмов. Неприятно прохладное утро. И дело вовсе не в прохладном воздухе. Дело в холодном безымянном камне, вкопанном во влажную землю. Ранняя гостья хорошо помнила день, когда пара подвыпивших рабочих под проливным дождем, ночью, будто прячась от кого-то, копали неглубокую яму для пустого ящика. Она смотрела на это, не боясь плакать. Все равно с мокрых волос стекала вода. Было холодно и до дрожи страшно. Страшно, когда пустой ящик грубо бахнули на дно под сдержанный мат Учихи. Дурацкий пустой ящик с парой личных вещей. Страшно, когда закидывали сырой землей. Страшно, когда ставили этот безымянный камень. Страшно от ощущения, что они хоронят не героя, спасшего Коноху от внутренней войны, а проходимца, бандита, преступника. Страшно так, что от ужаса воздух не шел в легкие.

А потом начался бесконечный спектакль. Вросшая в кожу маска. Нескончаемое представление. Принимать фальшивую скорбь, не кривиться, слыша едва сдерживаемую радость. Никто не скорбел о нем. Почти никто. Как она — никто. Саске уважал его, но, видимо, где-то в глубине души осознавал, что их жизнь в любой момент может оборваться. И принял все, как должное. Неразумный ученик, никак не желающий верить в смерть… Нет, не Като. Символа, чего-то нереального, во что там верил Найт. Миина, которой было просто безразлично. И Шикамару, который немного беспокоился об Ино, но, как и всегда, был слишком черств, чтобы понять.

А все остальные. Они все были рады. Клан, семья, вся Коноха, вместе взятая. Они все будто ждали его смерти и приняли ее с облегчением. Освобождением от какого-то гнета. А потом все просто забыли. Нет, не его смерть. Забыли про ее скорбь. В клане начали упрекать за высокомерие. Она же была почти неразумным дитя. Молоденькой, глупенькой, ничего не знавшей и не понимавшей. Пытались давать какие-то советы, научить чему-то. Помочь забыть. Но как забыть? Как можно забыть самого любимого человека в ее жизни? Как можно забыть об отце своего ребенка? Как ей можно было помочь?

Ей, размышлявшей о самоубийстве, хладнокровно, как о чужом. Лишь бы не помешали. Но не могла. Не могла так предать свое дитя и свою любовь. И скрывалась за маской. Смотрела в надоевшие до черного исступления лица, фальшиво сопереживавшие, фальшиво пытавшиеся поддержать. Фальшивые во всем. Всегда. Ей хорошо это было видно со стороны. С другого берега. С того, где она еще надолго останется одна.

Одна, в компании с умным, но все же просто зверьком. Держаться, держать лицо, делать вид, что всерьез слушает то, что говорят. Приходить домой, в семью. Видеть, что никто не понимает, но делать вид, что все нормально. И при всем при этом стараться не зациклиться. Не сойти с ума. Нельзя концентрировать все свое внимание на ребенке — это не пойдет на пользу ни ей, ни ему. И не пытаться сражаться с безумным миром, сводящим и ее с ума. Пытающимся свести. Мир такой, какой есть. Она не исправит людей. Не изменит. Нужно жить. Невзирая ни на что.

И стараться не приходить сюда слишком часто и удерживаться от желания принести цветы. Не нужно. Она достаточно хорошо знала Като. Цветы, могила, надгробие. Они не для мертвых, они для живых. Самообман. Самоуспокоение. Для живых. Чтобы уверовать в то, что и после их смерти на их могилу будут приходить те, кто их любил. Она приходила сюда не к Като. Она приходила ради себя. Чтобы успокоиться, справиться с эмоциями. И все пыталась попрощаться навсегда. Но никак не выходило.

— Ино-сан.

Маска мгновенно вернулась на лицо. Дремлющий на плече фенек недовольно фыркнул в сторону неожиданно появившегося синоби. Она повернулась к гостю. Никакого желания говорить с ним у нее не было. Но стоит быть вежливой, нужно быть вежливой.