Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

Даже если бы Вати пришел с ними, он бы не смог для них шпионить: Билли видел, что глиняные фигуры на крыше разбиты. Свита Гризамента ослепила свою архитектуру. Билли достал из кармана фигурку Кирка. Поднял, как делал уже много раз с того жуткого и резкого зова ушебти, и прошептал имя Вати. Снова – ничего.

Билли показал. Дейн прицелился из винтовки, взятой из кракенского арсенала, в крохотное движение на крыше здания. Человек, положивший руки на поручень и наклонившийся в их сторону.

– Он нас видел, – сказал Билли.

– Он еще не уверен, – прошептал Дейн. Оружие дало в плечо. Человек молча упал.

– Вау, – сказал Билли.

– Блин, – сказал Дейн. Его трясло.

– Теперь у нас мало времени, – сказал Билли.

Кракенутые выходили из машин, двигались со странной нескладностью. Когда они выступили, началась диверсия.

Лондонманты появились, как и было условлено, с драмой. Армия каменной кладки. Те немногие из оставшихся, чьей фишкой было будить защиту города, сделали что могли. Подняли парахимией караул, волны патогенной тревоги. Стимулировали иммунную реакцию на фабричной территории. Пророждаясь из кирпичных углов; выходя на свет из просветов в подлеске; расплетаясь из разбитой машины – лейкоциты Лондона пошли в атаку.

Один был бродячей архитектурой; второй – мусорной марионеткой; третий – окном в другую часть города, дырой в форме монстра. Они двигались по городской материи, компактные и/или огромные. И шаги их были лаем собак и визгом тормозов. Один закинул аналог головы и издал боевой клич – холостой рев автобусного двигателя.

Он распахнул ворота на территорию. Самые отважные лондонманты вбежали внутрь. Подняли свое оружие или стрекала, чтобы направлять гигантских клеточных подопечных. За фабричными окнами было движение.

Из боковых дверей и из-за мусорных контейнеров вышли оружейные фермеры, стреляя и воздавая молитвы о плодородии. Из окна скакнули листы мятой бумаги в форме собачьего силуэта. На секунду Билли подумал, что их поддувают монстропасы, но рядом никого не было. Каждый клочок в этой волчьей тотальности помечали чернила.

– Господи, – сказал Билли. – Дейн. Это он. Он там везде. – На каждой частичке было достаточно чернильного наличия Гризамента, чтобы фишковать движение. Теперь, на грани своего назначенного апофеоза, он стал расточителен, нетерпелив. Волк из чернильной бумаги прыгнул на кричащую лондонмантку, и бумажные зубы рвали, как костяные.

– О господи, – сказал Билли. – Пора шевелиться. – Он поднял фазер и стал красться.

Под ним в стене переменился участок осыпавшегося кирпича, сжался в новую форму, стал древней дверью с давно выбитым замком, так что ее можно было открыть. Оттуда вышла Сайра, закусила губу и встала в стороне, а за ней вышли кракенутые. Билли видел тех, кого ущипнул щупальцевый бог.

Они стали сильнее, чем полагалось от природы. Они подбирали камни и метали. Они потеряли форму и менялись. По ним пробегали волны, их мускулы трепетали в направлениях, в которых не были предназначены расти. «Господи», – шептал он. Выстрелил в сторону здания слабой поднывающей молнией – рассеянно, не прекращая таращиться.

У одного выросли глаза архитевтиса – яростные черные круги заняли каждую сторону головы, сминая между собой все черты лица. Женщину расперло, ее тело стало мускулистым цилиндром с торчащими конечностями, абсурдными, но сильными. Женщина пронеслась вдаль, ускоренная своим новым сифоном, двигаясь через воздух, словно через воду, с волосами, развевающимися на морском течении в милях от него. Был мужчина, поднявший руки, на которых лопались волдыри, становившиеся присосками, другой был с кривым клювом на месте рта.

Они ворвались в оружейных фермеров и завихрение чернильной бумаги. Их драли пули, и они рычали, и кусались, и били в ответ. Человек с присосками с надеждой смотрел на внутренние стороны рук. Отметины пузырились в виде маленьких липучек, но руки остались руками. Билли следил за ним. Изумительно, да, но…

Но не божественная ли это издевка, что ни у одного из кракенутых нет щупалец?

Дейн не принял новую форму. Только теперь он оглянулся на Билли – и его глаза стали сплошь зрачками, сплошь темными. Охотничьих рук не отросло.

– Билли… – тонкий голосок из пластмассового человечка Билли.

– Вати! – вскрикнул Билли, привлекая внимание Дейна. Помахал фигуркой: – Вати!

– … Нашел вас, – сказал голос и снова закашлялся. Угас.

– Вати…

После секунд молчания Вати произнес: