Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

Когда Орану обнаружили в подземелье, ее глаза были широко открыты. Но как только Домир вынес старуху на свет, она закрыла их и впала в забытье. И за все время, пока ее мыли, переодевали, вливали в рот горький отвар, больше не подала никаких признаков жизни. Паска даже поднесла к ее ноздрям перышко и с облегчением вздохнула, увидев слабое дуновение дыхания.

Потом были сборы. Из вещей брали необходимое: веретено, иглы, рыболовные принадлежности, нити, шкуры, ножи, полоски кожи и две пары обуви. Все это молодая женщина упаковала в две грубые темнокоричневые седельные сумки, прошитые бежевым шнуром. Искупалась в корыте в горнице, где сейчас, ночью, лишь две пожилые женщины не спали, помогали ей. Надела мужскую одежду, взяла приготовленную поклажу и отнесла на конюшню. Там у входа сидели, окружив Домира, несколько мужчин, о чем-то тихо беседовали. Паска была сильной, большие сумки по бокам не нарушали ее осанки, не напрягали рук. Невысокая, да крепко сбитая северянка…

Домир не повернул головы в ее сторону, словно и не их соединили свадебным обрядом сегодня вечером. И тем не менее женщина почувствовала, что он следит за ней. Она всегда ощущала присутствие этого мужчины. Он не обделял ее вниманием еще с той поры, когда она была девушкой-подростком. Ей все-таки удалось склонить голову на лавку и соснуть быстрым, коротким сном возле стойла своей лошади.

Паска проснулась от звука шагов. Домир подошел к ней с вещами. Они встретились взглядами и улыбнулись друг другу одними глазами. Кто-то уже почистил их коней перед дорогой и поставил рядом. Оседлали низеньких выносливых животных, вывели из конюшни. Все люди поселения высыпали во двор, даже детки постарше вышли проводить свою воспитательницу. Но проводы были недолгими. Мужчины обменялись с Домиром словами напутствия; женщине подержали стремя, пока она уселась в седло, расположив ноги впереди седельных сумок. Лошадки потрусили рысью…

По совету хозяина-оборотня Ирвен и Эрик дали лошадям свободу, и те вывели их через лес к роще березовых деревьев, распадающихся на несколько стволов от одного корня. Здесь животные забеспокоились, но рыцарь уже хорошо помнил дорогу: через болотце и холм вниз, к высоким дубам.

Кони вскидывали головы, заметно нервничали, не хотели переходить трясину, и людям пришлось пустить в ход хлысты. Когда путники пересекали болото, следя, чтобы лошади не ступали в сторону от черной тропы, на вершине противоположного холма показались три фигуры – два человека и пес. Один из людей, повыше и постройнее, был одет в старый потрепанный костюм, весь в дырах, а второй напоминал гриб коренастой комплекцией. Высокий повернул голову с пустыми глазницами в сторону низкого:

– Фада, переходи границу с братом. Если не хочешь уходить, будешь хранителем дубов. Следи, чтобы никто не причинял им вреда. О плате потом договоримся. Времени у нас теперь с тобой достаточно, целая вечность. Животные будут тебя чувствовать, а некоторые и видеть. Держи мальчика сзади. Если он сможет стать медведем, не выпускай его за дубы. И уведи брата, а то вдруг зверь забудет, что он человек. Понял?

Низенький кивнул, повернулся и растаял в воздухе. Страж свистнул собаке и пошел вдоль вершины холма, словно следуя невидимой границе…

Ирвен и Эрик наконец пересекли болото. Лошади перестали нервничать, быстро взобрались на холм. Отсюда была хорошо видна дубовая рощица. Тропинка вела через нее, пересекая наискось. Моряк, едущий первым, послал коня вниз, но тот вдруг не повиновался и пошел вдоль холма, спустившись в заросли папоротника в стороне от дубов. Как рыцарь ни пытался остановить своего мерина, он лишь порвал ему губы.

– Не мучай животное, – сказал Эрик неожиданно глухим и низким голосом. – Видишь, рот ты ему уже разодрал.

Ирвен внимательно посмотрел на мальчика. С самого утра, когда они проснулись, хозяйка поднесла им дымящийся ароматный травяной напиток, а хозяин сказал: «Не езжай на север. Ступай на Монатаван. Там, в армии, есть женщина из ордена Ваара. Будешь ей служить до скончания дней своих». Моряк вспомнил девушку со светлой косой и раскосыми желтыми глазами, ушедшую с войском, и сразу понял, что речь идет об Эде. Ему не нравилась идея, высказанная хозяином дома, но спорить он поостерегся. А Эрик первым же глотком поперхнулся, закашлялся, полиловел лицом и долго задыхался. А когда пришел в себя, потерял голос и стал говорить низким басом, как будто был взрослым мужчиной.