Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

Но в последний раз она плавала еще до того, как потеряла ноги. Снег тащил ее за протезы, словно прилив. Барахтаясь под ним, она неслась вперед. Снег набился ей в нос и рот. Набился под куртку и в брюки. Левый протез треснул. Жар и грохот боя сменились стремительным натиском холодного, белого моря.

Ревна упорно пыталась высвободить руки и тянула их в надежде к поверхности.

Когда треснули ребра, грудь взорвалась болью. Снежная лавина перекатилась через ее голову и помчалась дальше, позволив девушке сделать благодарный, на грани агонии, вдох.

Оказывается, она ударилась о ствол хвойного дерева. Схватилась за него, как за спасительную соломинку. Ее омыла последняя волна снега. Затем все замерло.

Ревна яростно разбрасывала руками белую массу, пока не пробилась через тонкий снежный наст. Несколько секунд даже не могла понять, куда смотрит – в небо или на землю. Все казалось серым, везде болело. Никаких следов участников воздушного боя. А где Линне?

Переохлаждение. Удушье. Травма головы. Все это могло убить ее или, как минимум, угрожать ей смертью. Ревне обязательно надо было ее найти.

Когда она попыталась встать, на нее накинулась боль. К ширившемуся списку ее физических увечий теперь можно было добавить и ребра. Ревна заскрежетала зубами. Пришло время подумать о проблемах. Она была в сознании, ее не тошнило. Могло быть и хуже. Она могла двигаться. Или могла умереть.

– Линне… – прохрипела она и попыталась сделать вдох, чтобы крикнуть.

В уголках глаз потемнело.

Издали донесся рев аэроплана. Но горы хранили молчание. Все бесполезно.

Нет, не бесполезно. Не может быть бесполезно. Линне отказалась бросить своего пилота. Теперь очередь Ревны. Она не проклятье . Она уже спасала с помощью Узора других, а Линне ей была не чужая. Их связывали металл и магия, вера и преданность.

Ревна закрыла глаза. С каждым вдохом у нее мучительно горела грудь.

Она сосредоточилась на окружившей ее тишине, стараясь обрести в ней не страх, а покой. Бешено бившееся в груди сердце угомонилось и вернулось к обычному ритму.

Ревна растрескавшимися пальцами схватилась за Узор, не успев даже подумать о той агонии, которая накатывала на нее каждый раз, когда она дергала его нить. Пусть она в последний раз воспользуется магией Узора – этого будет достаточно. Линне . Боец полка ночных бомбардировщиков. Солдат. Товарищ. Может, даже подруга.

Она просеивала Узор, отделяя друг от друга пряди, из которых был соткан мир, пытаясь отыскать ту единственную, которую она потеряла.

Подумала об аэроплане. Вспомнила хватку – яростную, пока не побелеют костяшки пальцев – и несущийся по небу сноп искр. Вспомнила, как Линне цеплялась за нее в воздухе, когда они падали после того, как подбили аэроплан, глядя вниз на объятый огнем мир. Мы летим .

И в этот момент ощутила – нет, не жар, но какое-то тепло. Что-то узнаваемое и знакомое. Она знала, как Линне двигается, знала, как дышит.

Узор врезался в нее, Ревна стащила перчатки, заставляя руки повиноваться, закусив губы с такой силой, что зубы пропороли кожу. Все тело содрогалось в конвульсиях. Но дрожать было хорошо. Дрожь означала, что организм за нее сражается. Пальцы перебирали невидимые нити Узора, она дергала их одну за другой, вытаскивая из-под снега тело Линне.

В этой белой пустыне ничего не менялось. Ревна старательно прятала панику. Если она слетит с катушек, это не поможет Линне. И не поможет ей самой .

– Ну же, давай, – прошептала она.

Она знала , что тело Линне находится на другом конце соединявшей их линии. Но оно ей сопротивлялось. Точно так же, как всегда сопротивлялась сама Линне.

Ну почему, почему она была так упряма? Почему не пошла вперед, как ей велела Ревна?

Так, Линне не испортит Ревне последние моменты жизни чувством вины.

– Да пошла ты… – выдохнула пилот, и последовавший за этим прилив сил дал возможность глотнуть еще воздуха.

Не успев еще ничего увидеть, она почувствовала, что снег зашевелился, и на мгновение буквально оцепенела от холода. Ее со всех сторон окружала белизна, она слишком окоченела, чтобы думать.

Ревна уговорила Узор образовать вокруг Линне что-то вроде люльки, то и дело возвращая на место прядки, постоянно норовившие выскользнуть. Затем сжала их в одной руке и с силой дернула. Мышцы рук зашлись криком. На ладонях проступил гной. Она стиснула зубы, уперлась спиной в дерево и попробовала еще раз.

Снег на горном склоне вздулся, и из-под него вынырнуло безжизненное тело Линне. Она лежала в какой-то паре сотен метров от нее. Ревна вполне могла до нее добраться. И была обязана это сделать. Но снег был злейшим врагом ее воспаленных рук и протезов. Хоть она и не знала, что у нее с грудью, но понимала – ползти будет невыносимо. Однако проигрывать на этот раз не собиралась. Она смогла одолеть как союзников, так и врагов. А теперь, когда ее погребла лавина, она вступит в схватку и с природой.