Григорий Давыдов - Гобин поневоле или Изменчивый Мир

Всюду, куда не брось взгляд, различные пещеры, вырытые грубо, неровно, но в многочисленных количествах. И, судя по тому, что ящерок видно не так уж и много, в отличие от пещер, коих не счесть, то либо здесь не все особи, и остальные спят, или на охоте, либо эта кучка Улов — всё, что осталось от местной стаи, и остальных или убили, или забрали в качестве домашних любимцев. Хотелось бы верить во второй вариант, ох, как хотелось бы.

По стенам в углубление стекала грязная болотная муть, так что даже другой уровень земли не спасал Улов то грязи и сырости вкупе с водой, коей здесь также было в достатке. Многочисленные каменистые выступы заменяли им дорожки, да и глубина воды для них была не такая уж и глубокая, чтобы привередничать и не шлёпать по ней. А вот для гоблина она по макушку…

В данный момент вся немногочисленная стая собралась в плотную кучку, прижав к высунувшемуся из воды наподобие наконечника стрелы камню небольшую на вид ящерку со светло-голубыми чешуйками, которые невольно вздымались, словно у кошки шерсть, каждый раз, когда один из окруживших беднягу монстров делал уверенный шаг в её сторону. Судя по всему, рептилии явно собирались расправиться с беззащитным Улом-недоростком.

Я вопросительно уставился на Их-руг-Ахта. Тот понял мой вопрос без слов:

— Видишь ли, Улы ценят сильных и призирают слабых. А эта голубо-чешуйчатая явно была недоношенной, родилась раньше срока. Сам видишь: в отличие от остальных она довольно… мелкая.

— Почему тогда её не убили раньше? — Вновь посмотрел я на шипящего и огрызающегося Ула. — Зачем ждали, пока подрастёт?

— Стоит полагать, — задумчиво протянул друид. — Её оберегали родители. Улы ценят своих детей и готовы отдать за них жизнь. — Он указал куда-то пальцем, и я, проследовав взглядом за указанным им направлением, наткнулся на лежащих недалеко от толпы два бездыханных тела. — Вот, отдали.

— И что будем делать?

— Ничего, — пожал плечами гоблин, удостоившись от меня самого что ни на есть презренного взгляда. — А чего ты так смотришь? Это их дело, вмешиваться не надо. Нам тяжело понять животные повадки и законы, даже таким как я, друидам. Так что просто дождёмся её смерти, а затем, когда всё успокоится, подберём тебе достойного Ула.

Я вновь посмотрел на разыгрывающуюся сцену и стиснул кулаки, со злости врезав по ближайшему камню и даже не почувствовав боли. Непонятно, откуда взялась эта злость. Я просто знал: неправильно это, свои же на своих, лишь за то, что другой слабее… Эта рептилия, шикающая на всё сужающийся полукруг, раскрывающая пасть в бесплодных попытках хоть что-то сделать, даже переставшая звать на помощь, ибо уже не ждёт её… как же она похожа на меня тогдашнего, Андрея…

К чёрту!

Выхватив из-за пояса друида деревянный амулет, я оттолкнулся от земли и ухнул вниз, спиной почувствовав, как Их-руг-Ахт пытается схватить меня за одежду. Его рука рассекла воздух в считанных миллиметрах от меня, а затем я услышал его грязную ругань и приземлился на каменистую почву воронки. Хотя, как приземлился… скорее рухнул, свалился, упал — а падать я никогда нормально не умел, так что челюсти сами собой стиснулись от резанувшей тело боли, и всё же я умудрился перекатиться и вскочить, помчавшись вперёд, перепрыгивая с камня на камень.

Прыгнув на островок, на котором столпилась уже собравшаяся совершить свой кровавый пир толпа Улов, я, не останавливаясь, выставил перед собой с зажатым в ладони амулетом руку. Я вырубил мозг, точнее, свой мозг, и полностью предоставил голову мыслям Гул-аль-Дука. Я не знаю слова заклинания, он — знает. У меня получится, я сделаю это: я — шаман, чёрт подери! Слова сами собой слетали с губ, а руна на деревяшке засветилась ярче. Стоявшие позади остальных ящерицы обернулись на топот ног, и тут же прыгнули в разные стороны, спасаясь от несущегося в их сторону клубка огня.

Я не рассчитывал причинить им вред бытовым духом, но любой дикий зверь боится огня, и оставалась надежда на то, что Улы не были исключением.

Ящерки оправдали её.

Толпа прыснула в стороны, как только огонь врезался в землю, разлетевшись яркими искрами, и предоставила мне широкую свободную дорожку, по которой я — не ожидал такого от коротеньких гоблинских ножек — в считанные секунды взметнулся к самому камню-стреле. Голубо-чешуйчатая ящерица не нападала: она только изумлённо попятилась, уткнувшись в меня взглядом. И я почему-то знал: не нападёт, почувствовала, что помочь хочу. Вот и правильно, сиди, не рыпайся. Ибо я ещё сам слабо представлял, что собираюсь делать. И, видать, Улы это просекли, ибо медленно, но уверенно вновь начали сходиться в тесный полукруг, двигаясь прямо на меня. Ну, конечно, зелёный коротышка вряд ли кого напугает: их вообще, скорее всего, только странный талисман, плюющийся огнём, и сдерживает.