Александр Гром - Приключения Алекса

Арнувиэль осторожно выдвинула лезвие и тихо ахнула, на нем в малейших деталях жила гравировка: ощеривший острые зубы злобный взъерошенный волчонок.

— Вот это да! Какой балдеж! — была ее искренняя, восторженная реакция. — Он, наверное, многого стоит?

— Да, госпожа, но я ни за что на свете не продам его. Понимаете?

— Ясное дело, Алекс, а знаете, у меня тоже есть неплохой кинжал, вернее, стилет, правда, без граверных символов, — и она достала из потайных ножен под плащом маленький узкий и острый ножичек, отделанный золотом и рубинами. — Я так и прозвала его — «Рубинчик». Смешно, не правда ли?

— Хорошая вещь, — осмотрев стилетик, серьезно одобрил я, — но, правда, как на мой вкус, сильно разукрашенная. Впрочем, для прекрасной юной дамы в самый раз.

— Правда? — эльфийка польщено улыбнулась — Алекс, а вы можете быть джентльменом. Когда захотите, конечно.

В кустах неподалеку громко зашелестело, казалось, неведомое существо специально дает о себе знать. Эльфийка внезапно вздрогнула и утихла. — что это, Алекс? — немного позже спросила она. — Наверное, дикий зверь?

Подлесок зашуршал совсем близко, и моя компаньонка потянулась к шпаге.

— Оставьте оружие, госпожа, — небрежно посоветовал я, — это всего лишь леший:

— Не может быть, — эльфийка вытаращилась на меня, — лешие не существуют!

— Да? А луна существует? Но ведь вы не можете ее потрогать. Так, может, она тоже обман? А ветер? Разве вы его видите? Но он-то есть! Лешего же можно и увидеть, и потрогать, если сначала поймать, конечно. Хоть я и не посоветовал бы этого делать.

— Детские сказки рассказываете, Алекс, — недоверчиво протянула компаньонка. — Думаете, я так и поверила?

— Дело ваше, верить или не верить, но только подумайте — зачем мне вас обманывать? Чтобы испугать? Глупо, ибо лешаки практически безобидны, а нас же с вами уже в ближайшие дни ожидают встречи с созданиями поистине ужасными.

Я встал, сладко потянулся и стал собирать незваному визитеру гостинец: немного сыра, ржаной хлебец, несколько вареных картофелин, кусок окорока и пару яблок. Все это я отнес в заросли и положил на плоский камень. Эльфийка смотрела за моими действиями во все глаза. Когда же я вернулся назад, она постаралась незаметно пересесть поближе, все время настороженно косясь на притихшие заросли. Вскоре оттуда донеслись шумное чавканье, затем удовлетворенное отрыгивание и даже добродушный смешок.

— Нет-нет, это все равно не леший, — эльфийка упрямо держалась своей точки зрения. — Вы просто разыгрываете меня.

Вылетевшая из чащи кость от съеденного окорока глухо стукнула ее в лоб.

— А вот вам, и подтверждение, — я злорадствовал не таясь. — Неужели и теперь будете упорствовать?

— Ах, мерзость! — эльфийка поднялась на ровные ножки. — Да как он посмел, пенек замшелый!! Вот я ему сейчас задам.

И она бы в ярости ринулась с обнаженной шпагой в кусты, не ухвати я ее сзади за талию.

— Оставьте его, госпожа, сами ведь виноваты. А ты, дедушка, — я даже погрозил в сторону кустов пальцем, — не шали. Некрасиво, пожалуй, а? Прожил много, мудрости много, а женщину обижаешь. Нехорошо, очень нехорошо.

Ответом послужило пристыженное покашливание, оно меня вполне удовлетворило. Я еще раз подошел к лошадям, проверил, все ли в порядке, а потом, вернувшись, предложил:

— Давайте спать, госпожа. На эту ночь у нас лучший из сторожей, так что можете чувствовать себя в полной безопасности. Лешие — благодарный народ. Не правда ли, дедушка?

С чащи донеслось согласное:

— Угу-у! — и вновь зашелестели шаги.

— Батюшки! — эльфийка мертвой хваткой вцепилась в мой левый рукав. — Алекс, а вы палатку не поставите? Что-то зябко нынче ночью.

— Как скажете, госпожа, — подавив улыбку, я взялся за один из дорожных мешков, где лежал нужный сверток. Раскинуть походную палатку было делом нескольких минут. — Готово, располагайтесь, — я сделал приглашающий жест вовнутрь, сам же остался неподалеку от входа. Зачем смущать девственницу? Непонятно из-за чего, но я долго и беззвучно смеялся.

Ночь прошла идеально спокойно. И если б поблизости появились чужаки, чуткий лешак тут же дал бы знать. Наутро погода испортил ась, и я решил дать девчонке выспаться, все-таки как-никак герцогинюшка, привыкла, небось, к изнеженности и уюту. Около девяти часов дождик перестал, деревья, кусты блестели умытой листвой, запели примолкшие птицы, зажужжали насекомые.

— Э-эй, госпожа! Госпожа-а! А ну-ка подъем, дьявол вас побери! — малоприятным голосом заорал я. — Будете так долго спать, замуж никто не возьмет.