Василий Криптонов - Эра Огня 5. Мятежное пламя [СИ]

Вырываться? Отбиваться? А смысл?.. Я израсходовал предпоследний козырь, но и то потерпел поражение.

НАТСЭ: Морт?! Ты живой?

МОРТЕГАР: Да.

АВЕЛЛА: Прошу, скажи, что ты его убил! Талли уже без сознания.

МОРТЕГАР: Не убил. Ищите нас в небе. Когда я упаду, мне понадобятся все, у кого Сердца.

НАТСЭ: Поняла. Пишу Боргенте.

АВЕЛЛА: Асзар видит тебя.

АВЕЛЛА: Я тоже вижу!

Вырвавшись из плена туч, я поднял одну руку, сжал и разжал пальцы, убеждаясь, что они работают.

— Хочешь продолжить? — прорычал Дракон. — Ты... Что? Да как вы!..

Я непроизвольно вскрикнул, когда лапа разжалась. Огненная туша пролетела мимо меня. Я повернулся и сощурился, пытаясь понять, что же так возмутило Дракона. А поняв, расхохотался.

Никакими силами нельзя было бы победить такую толпу близнецов и близняшек, какую породил Мелаирим. Никакими человеческими силами. Но Вукт в очередной раз удивил меня.

На огромном, распростёршемся внизу и больше не летающем Материке, лишённом защиты, кипела не просто битва, а натуральная бойня. Только вот люди, в большинстве своём, кажется, успели оттуда сбежать. Зато прискакали старые добрые лягушки. Полчища их выплёскивались волнами из близлежащих лесов. Что гнало их в бой? Инстинкты? Или только воля обладателя Сердца?

Хлестал дождь. Стихиали не могли толком прийти на помощь. Их пламя всё съёживалось и мельчало, они искали не боя, а укрытия.

В воздухе Асзар сражался с драконами, опалённый, уставший. На самом берегу моря Натсэ в каменном големе тоже дралась с одним драконом, не давала ему взлететь. Ящер визжал и бился, будто в истерике, поливал её огнём, но с каждым ударом очевидно слабел. Вот позади него вырос ледяной голем, взмыл в воздух ледяной меч...

Огненный Дракон налетел на Материк. Пламя ударило по сражающимся Стихийным тварям. До меня уже долетал истошный визг поджаривающихся заживо лягушек. Когда-то, в Дирне, этот звук наполнял сердце восторгом. Сейчас — ничего, кроме боли. Ведь эти твари бились на нашей стороне! Да всё, что угодно, сейчас на нашей стороне, кроме этого Огненного выползка, который никак не желает подыхать!

Я полетел быстрее. Заприметил холм между Материком и морем, сконцентрировал взгляд на его вершине.

Боковым зрением я видел, как Натсэ и Вукт повергли своего дракона и одновременно бросились наперерез мне. Асзар отбил очередную атаку и тоже полетел к холму. По пути ему едва удалось разминуться с Огненным Драконом. Тот полыхнул в его сторону пламенем, но промахнулся и не стал преследовать, сосредоточился на выжигании лягушек.

Я врезался в вершину холма, подняв тучи земли, волны грязи. Встав, наверное, больше походил на чёртика из табакерки, чем на самого себя, но времени умываться и приводить себя в порядок не было.

Слушая инстинкты, я повёл рукой и разровнял землю, превратил вершину холма в плоскую площадку. А потом поднёс дрожащую грязную руку к груди...

Что-то такое, наверное, ощущал Данко. Может быть — как знать? — в наш мир просочилось что-то из этого мира. Иначе как бы Данко смог жить, вырвав своё сердце? И почему бы оно светилось? Может, речь шла о Сердце Огня? Вряд ли я когда-нибудь это узнаю...

Сердце вырвалось с болью. А когда оно, живое, пульсирующее, Огненное, оказалось у меня в руках, в груди я ощутил невосполнимую пустоту.

И в этот момент понял Фродо, который не хотел бросать кольцо в вулкан.

Первой до меня, как ни странно, долетела Авелла. Странно было то, что я вообще её узнал. Белое платье обгорело и испачкалось, насквозь пропиталось кровью. Белые волосы превратились в слипшийся ком грязи, лицо покрылось копотью. И всё же она как-то держалась. Бережно положила на землю девушку, которая ростом уже была не меньше неё самой.

— Это Талли? — выдохнул я.

Авелла кивнула, попыталась отереть лицо тыльной стороной ладони, но только размазала копоть и вдруг расплакалась.

— Она... Она вырубилась, когда вы улетели, и опять росла!

Я и сам видел. Маленькая Талли, наша непонятная и загадочная дочь, была уже практически нашей ровесницей.

— Мортегар, мне страшно, — прошептала Авелла.

— Не бойся. Сейчас всё закончится.

Я положил Сердце и, приблизившись к Авелле, сжал её руку. Рука была горячей. Как будто у Авеллы был жар.

— Где Лореотис? — спросил я.

Ответить она не смогла. Мотнула головой, потом опустила её и затряслась от беззвучных рыданий. Я привлёк её к себе. Гладил её по грязным, спутанным волосам и проклинал себя за то, что не испытываю уже никаких эмоций. Ну же, ну! Мой друг, возможно, единственный, погиб! Но внутри — ничего. Я, кажется, уже разучился что-либо чувствовать. Кроме этого вот тепла к Авелле, к Натсэ...