Дэниэл Кахелин - Сказ о наёмнике, деве и драконе [publisher - Издательские решения]

– Господа, что-то не так! – выкрикнул Гилмор. Голос его странно дрожал.

– Все под контролем, старик, – махнул рукой легат. – Верно, братцы?

Роуз едва не упал с коня. Солдаты странно зашатались, но ничего не ответили.

– Эй, Айгнар, – протянул Роуз, – Айгнар… Любишь выпивку, а, Айгнар?

Синий дым от елей сгущался – казалась, он стал почти осязаем.

– Айгнар, – не унимался легат, – с гор…

Тут меня охватила страшная ярость – непривычная, то такая сладкая – как дым, в котором утонули ели. Я выхватил меч и замахнулся на открытую шею легата. Роуз опешил и едва снова не выпал из седла. Крепкая рука в перчатке ухватила меня за плечо и не отпускала до тех пор, пока я медленно не опустил руку, а меч не скрылся в ножнах.

Выразительные серые глаза серьезно смотрели на меня. В них я видел укор.

– Осторожнее, – одними губами произнес убийца.

– Эй-эй, не убейтесь там! – прогорланил бард. – Тут вам не трактир.

– Господа… – Гилмор закашлял, с трудом проговаривая слова. – Закройте лица все, живо. Карта… – Он принялся тыкать в карту. – Это дымный лес. Отрава, – прохрипел он, скрываясь в экипаже.

Убийца повязал на лицо шейный платок, я закутался в плащ. Ничего не соображавший Роуз едва держался в седле. Некоторое время нам пришлось поддерживать тяжелого легата с двух сторон.

– Закрой лицо рукой, – зло прошипел я.

Роуз уставился на меня мутнеющими, ничего не выражающими глазами.

– Живо, не то я тебе помогу, – не сдавался я.

То ли угроза сработала, то ли легат начинал приходить в себя, но, изредка покашливая, он закрыл лицо. Осмотрев солдат, мы добрались до экипажей. Бард, прикрывшийся пестрой шляпой, кивнул в сторону окна Гилмора.

– Вы как? – прокашлял я.

– Нормально, дым почти не проникает в экипаж, – резко ответил советник. – Закрой, наконец, окно, и будет отлично.

Синие сосны прорастали сквозь синий дым. Скоро они и дымный лес останутся позади, словно прожженное пятно на карте.

Покинув лес, мы снова погрузились в молчание – затянувшееся и печальное; кажется, каждый из нас чувствовал себя виноватым. Роуз ехал, уткнувшись в конскую гриву, был он мрачнее тучи, потирал шею и хмуро поглядывал на меня. Гилмор больше не показывался из экипажа. Убийца, ехавший между мной и Роузом, не проявлял никаких эмоций, покуривал трубку; иногда он поднимал голову, подолгу смотря в небо. Тучи в рассветном небе сгущались. Близилась гроза. Даже веселый балагур музыкант притих и заметно сник, лишь изредка перебирая струны лютни.

На сердце было гадко, проклятый дым не до конца выветрился из моей головы. На языке застыл обжигающий вкус гнева – неудержимой ярости, которая была для меня в новинку. Подаренный меч укоризненно блеснул. Кто знает, что бы могло случиться, не останови человек в черном мою руку. Тогда я был настроен серьезно и едва контролировал себя.

– Ты чувствуешь вину, – раздался тихий голос совсем близко. Голос был едва слышен, но мне не послышалось. Я вздрогнул. – Вина – плохой спутник.

Голос менялся, распадался на несколько, пока совсем не стих. Пожав плечами, я поторопил лошадь. Лесные духи шалят.

Светало. Первый день нашего пути. Вечер выдался неважным.

– Не каждое путешествие начинается хорошо, – заметил бард. – По мне, так главное, чтобы оно удачно закончилось.

– Что будешь делать, когда доберемся до крепости? – поинтересовался я.

– Сыграю свою самую лучшую песню, – засмеялся бард.

– Только не начинай сейчас, – посоветовал я.

Трубадур пожал плечами.

– Есть у меня план, – задумчиво проговорил бард, устраиваясь на крыше экипажа. – Скитания – это, конечно, хорошо, но уж больно изматывают. – Он потянулся, посмотрел на лютню и дернул пару струн. – Вот закрою контракт – и рвану, пожалуй, на юг. Да, точно, на юг. Куплю домик у моря и проведу там безбедную старость. – Я не смог сдержать улыбки. – А ты, что тебя ждет в конце пути?

Я задумался, посмотрел на небо – ясности ждать не приходилось. Тучи догоняли нас, скользя по серому небу. Рассветный туман легкой дымкой заслонял наш путь.

– Не знаю, – честно ответил я. – Выплачу долг и вернусь к прежним делам.

– Бродить по лесам, охотясь на чудищ? – с восхищением спросил музыкант.

– Шляться по трактирам в поисках выпивки, – мрачно заметил проезжающий мимо Роуз.

Трубадур покачал головой.

– А ты-то что скажешь?

– Все почти так, – уклончиво ответил я.

– Дорога меняет людей, – философски изрек он, принимаясь за лютню.