Синтия Хэнд - Свободная [litres]

– Боюсь, в этот раз Михаил не смог прийти. Но он передавал тебе привет, – с улыбкой говорит он. – Я – Уриил.

Уриил. Я уже видела его раньше. В голове всплывает образ, как он со свирепым и царственным видом стоит радом с папой, но мне не удается вспомнить, откуда он взялся. Стоит только сесть, как меня мгновенно охватывает слабость, словно я не спала несколько дней. Уриил сочувственно кивает, и я вновь опускаюсь на подушки.

– Ты прошла настоящие испытания, – говорит он. – И справилась. Ты сделала то, что должна была сделать. И, возможно, даже больше.

«Но я оказалась недостаточно хороша, – думаю я. – Потому что Такер умер. Я больше никогда его не увижу».

Уриил качает головой:

– С мальчиком все в порядке. На самом деле даже больше чем в порядке. Вот почему я пришел к тебе.

– Он жив? – выдыхаю я, чувствуя, как тело расслабляется от облегчения.

– Да. Жив.

– И теперь у меня неприятности? – спрашиваю я. – Разве я не должна была спасти его?

С губ Уриила срывается тихий смешок.

– Нет, никаких неприятностей. Но то, сколько силы ты влила в него, пытаясь спасти, не только помогло ему выжить, но и изменило его. И ты должна понять это.

– Изменило его? – повторяю я, пока ужас сжимает мой желудок. – Как?

Уриил вздыхает:

– В давние времена людей, одаренных венцом, заполучивших частичку божественной силы, называли пророками.

– И что это означает?

– Теперь мальчик не совсем человек. В прошлом пророки могли исцелять животных, или призывать огонь, или вызывать бури, или им приходили видения будущего. Ты же понимаешь, что венец влияет на человека. Мальчик станет более чувствительным к той части мира, которую обычные люди не замечают, станет более восприимчив к добру и злу, почувствует силу не только тела, но и духа. Иногда это также влияет и на долголетие.

Мне не сразу удается осознать услышанное. Интересно, что в его понимании означает «долголетие»?

Глаза Уриила сияют озорством.

– Ты должна присматривать за ним. Проследить, чтобы у него не возникло неприятностей.

– А что с Азазелем? – сглотнув, спрашиваю я. – Он будет преследовать нас?

– Ты успешно расправилась с ним, – говорит он, и в его голосе слышится гордость за меня.

– Я… убила его?

– Нет, – отвечает Уриил. – Азазель вернулся на небеса. А его крылья вновь стали белыми.

– Ничего не понимаю.

– Меч Света – не обычное оружие. В нем заключена сила Бога. И когда ты пронзила сердце Азазеля, то наполнила его светом, открыла глаза на его прегрешения.

В его устах это звучит так, будто я кто-то вроде Баффи.

– Но ведь я просто призвала меч, – смутившись, бормочу я.

– И все? – с улыбкой спрашивает он, словно поддразнивая меня.

Или это его манера общения?

– А как же другие Наблюдатели? Они станут преследовать нас?

– После вознесения Азазеля лидером Наблюдателей стал Семъйяза. Но мне почему-то кажется, что он не станет охотиться за тобой.

«Это же хорошо, – думаю я. – Даже слишком хорошо. И от этого не верится, что это правда». Меня попросили присматривать за Такером. Чернокрылые больше не охотятся за мной. И впервые мне не предстоит пережить нечто ужасное. Кажется, где-то должен быть подвох.

– К сожалению, хоть Наблюдатели и не охотятся сейчас за тобой, но они не единственные Чернокрылые на земле, – с печалью в голосе говорит Уриил. – И все они продолжают искать нефилимов и пытаются исполнить свои планы.

– И чего же они хотят?

– Выиграть войну, моя дорогая. Мы должны быть сильными и не терять бдительности, все мы, от самых могущественных ангелов до самого крошечного из обладателей ангельской крови. Нам предстоит еще много чего пережить. Вступить в множество сражений.

– Так вот в чем мое предназначение? Сражаться с Чернокрылыми? – спрашиваю я.

Хотя чему удивляться, я ведь дочь командующего ангельским войском.

Уриил откидывается на спинку кровати.

– Ты действительно так думаешь?

Он прям как мама. Она тоже любила отвечать вопросом на вопрос. Честно говоря, это меня уже достало. В голове всплывают воспоминания о шипении, исходящем от плоти Азазеля, когда я проткнула его мечом, о его крике боли и побелевшем лице. И меня затапливает отвращение.

– Нет. Роль воина не по мне. Но кто же тогда я? Каково мое предназначение? – Я смотрю на Уриила, и он одаривает меня сочувственной улыбкой. – Ах, верно, – вздыхаю я. – Вы ничего мне не скажете.

– Я не могу тебе этого сказать, – говорит он, и его слова пугают меня. – Ты единственная, кто может решить сама, в чем твое предназначение, Клара.