Барб Хенди - Первый и последний чародей [ЛП]

Он вглядывался в газовые занавески у изножья громоздкой кровати. Ничто не отличалось от того, что он видел в ту ночь, когда пришел использовать императорскую печать. Окна были закрыты, и теперь в комнате еще сильнее пахло смрадом разложения. Для четкого видения он обошел кровать сбоку.

Все, что осталось от его некогда могущественного отца, было сморщенной иссохшейся формой. К счастью, глаза его были закрыты, но неподвижность не подтверждала сказанного.

Оуньял'ам стоял так долго, не в силах пошевелиться, пока Нажиф наконец не обошел его и, протянув руку, не прикоснулся двумя пальцами к горлу императора. Такой поступок сам по себе был самонадеянным, но кто-то должен был подтвердить смерть.

Убрав руку, Нажиф выпрямился.

— Должно быть, он скончался во сне.

Оуньял'ам разглядывал лицо мертвого отца. Его окатило волной непрошенного сожаления, да как он мог горевать?

Император Каналам не любил никого. Даже себя самого, не говоря уж о собственном сыне. Он превратил двор в яму полную гадюк, соответствующую его собственной развращенности. И все же, как сын, Оуньял'ам иной раз лелеял тайную надежду, что в один прекрасный день их отношения изменятся, хотя бы чуть-чуть, к чему-то лучшему, возможно, к взаимному уважению, если не любви.

Это было единственным уколом сожаления, ведь теперь…этого уже никогда не случится…

Нажиф опустился на одно колено.

— Мой император, каков ваш приказ?

Оуньял'ам мог лишь стоять и существовать. Пусть он и пытался сдержать последствия, они подкрадывались к нему, и он медленно, по оному, впускал их.

— Мой император? — повторил Нажиф. — Стоит ли объявить об этом на банкете?

Оуньял'ам запутался в мыслях, что же произойдет, если сегодняшним вечером в присутствии такого количества знатных особ и членов императорской семьи, находящихся в непосредственной близости, он предаст это огласке.

— Нет, заставь стражу и слуг молчать об этом. Я вернусь на банкет и продолжу празднование. Траурные горны не должны звучать до рассвета, пока все гости не окажутся в своих покоях.

Не вставая с колена, Нажиф кивнул.

— Да. Это разумно… мой император.

На сменившееся обращение Оуньял'ам напрягся. Нажиф, самый близкий для него друг, был слишком хорошим человеком, чтобы выражать пустые соболезнования.

— В ближайшие дни ты будешь особенно мне нужен. — произнес Оуньял‘ам. — Как никогда.

Нажиф поднялся, однако стоял все так же, склонив голову.

— Я всегда рядом с вами, мой император.

Вместе они вышли из комнаты. Нажиф остановился, чтобы сказать пару слов коммандеру Джибраилу, а затем вдвоем они продолжили путь к крытому куполом огромному залу. Оуньял'ам не знал, как он сможет вернуться на банкет, улыбаться и есть, притворяясь, что ничего не случилось.

Завтра все изменится.

По возвращению на банкет ему удалось придумать некоторое оправдание своему недолгому отсутствию. Позже, он уже не помнил, каким оно было. Он помнил лишь, как опустился на подушку рядом с Аишей, и как она с беспокойством изучала его лицо. Ее взгляд мало что упускал.

— Мой принц, — прошептала она.

Не удержавшись, он на мгновенье съежился. После сегодняшнего вечера никто больше не будет называть его "мой принц".

Бросив быстрый взгляд на Нажифа, ее глаза внезапно расширились. Она знала, и, когда он вновь посмотрел ей глаза, его озарило множеством истин.

Он был императором.

Он мог делать едва ли не все, что пожелает, хотя и некоторые мелочи, если будет действовать быстро. Имперская гвардия была в его полном распоряжении, и заблаговременно он мог эффективно зачистить этот дворец от самых ядовитых гадюк. Он мог назвать любого… кого угодно своим первым советником. Он мог назначить Гассана, если тот пожелает.

Его глаза скользили верх и вниз по лицу Аиши.

Он мог жениться на той, кого пожелает, и теперь у него была власть защитить её.

— Аиша… — заговорил он, почти что заикаясь, что было впервые в его жизни — Я хотел бы с вами поговорить после банкета. Отправитесь со мною в сад? — в его голосе прозвучала нотка настойчивости, однако он не хотел приказывать ей, никогда — Вы пойдете?

Как и мгновенье назад, ее лицо тронуло понимание. Она знала, о чем он спрашивает.

— Да, мой принц, — уверенно ответила она, не отводя от него взгляда.

Сразу после наступления сумерек Винн стояла в захламленной главной комнате убежища Гассана вместе с ним и Магьер. В раскрытой руке она держала устройство слежения, сделанное из части ключа сферы, и поначалу не могла точно оценить их реакцию.