Михаил Тихонов - Камер-паж ее высочества. Книга 1. Часть 2

— Да, кто ты такая? Ты, вообще, что себе позволяешь? Ты как разговариваешь с бароном, тварь безродная?! Да я…

Больше барон не успел ничего сказать. Впрочем, я тоже не успел ничего сделать! Его слова еще только доходили до моего мозга, когда моя матушка, как-то очень ловко отодвинув сопровождающего нас слугу, оказалась перед бароном.

Барон, увидев ее так близко, растерянно умолк, и в наступившей тишине все услышали отчетливы звук… не, не пощечины. Нет, чисто номинально это, конечно, была пощечина, но… В общем, отец мне как-то рассказывал, что если правильно сложить руку…

А потом и показал, ломая такой пощечиной деревья. Не буду врать, вековые дубы ломать он даже и не пробовал, а вот деревья диаметром в два-три дюйма — тока в путь! Ломались, как спички! И при этом он аккуратно намекнул, что этому приему его научила матушка. Вот так вот!

Короче, звук после матушкиной пощечины был больше похож на удар деревом по дереву! Все, что я успел увидеть, это как костыль барона летит в одну сторону, а он сам, сминая стоящего у него за плечом слугу, вылетает в зал, до которого мы еще не успели дойти. У меня перед глазами только его замотанная, сломанная мною нога, мелькнула!

Из зальчика донеслись заполошенные охи.

— Низко летает, к дождю! — вспомнила мама бородатую шутку, и, похлопав по плечу сопровождающего нас слугу, смотрящего на нее выпучив глаза, бросила небрежно: — Ну, пошли, что ли?!

Слуга опять молча поклонился и пошел впереди. Когда мы вышли в зал, барон там еще валялся, с опухшей и как-то неестественно вывернутой челюстью и белесыми от бешенства глазами. Недалеко от него находились две молоденькие девушки, которые переговаривались шепотом, хихикали, но помогать Ардуну почему-то не спешили!

Я подошел к барону, сгреб на груди его рубашку своей пятерней, чуть приподнял над полом, а потом смачно вмазал затылком в пол и, стараясь задавить прорывающуюся злость, прорычал сквозь зубы:

— Слушай сюда, долбодятел! Если ты после выздоровления повторишь мне свой вызов, то я тебя предупреждаю сразу — за оскорбление мамы я тебя так изувечу, что ни один маг обратно в человека не соберет, понял?! И, напоследок, совет! — я начал говорить в полный голос. — Прежде чем бросать вызов мальчикам, потренируйся с девочками! Как научишься их побеждать, так приходи, устроим поединок!

Я поднялся, демонстративно поклонился неизвестным девицам, которые во все глаза меня разглядывали и почему-то улыбались при этом.

— Черры!

Я вежливо поклонился, а девицы, переглянувшись, прыснули и сделали учтивый реверанс.

Дальней ший наш путь до кабинета герцога протекал спокойно. Все шли под впечатлением произошедшего недавно, только мама, как только мы вышли из зала, быстро поцеловала меня в щеку и громко прошептала:

— Спасибо, Волька! Я так тобой горжусь!

Я усмехнулся и ответил:

— А уж как я тобой!

И все, дальше шли молча. И так же молча зашли в кабинет герцога, который, понятно, ждал нас с нетерпением.

Однако, выказывать нетерпение он не стал, наоборот, пригласил нас присесть, предложил чаю, от которого мы не отказались, и только потом вопросительно посмотрел на маму.

Все это время, пока он готовился к разговору, распоряжался подать чай, я, включив магическое зрение, наблюдал за синим энергетическим каналом, идущим к его голове. Канал почему-то выходил из пола и шел к герцогу.

Я аккуратно, повернувшись к маме так, чтобы мои губы не видел герцог, губами прошептал:

— Пол!

Мама благодарно прикрыла глаза.

Когда, наконец, чай был разлит и мы с мамой взяли по чашечке, она, прямо глядя в глаза герцогу, произнесла:

— Скажу сразу, чтобы не томить — у нас все получилось, но нам с вами необходимо серьезно поговорить!

Герцог напрягся, от его расслабленной позы, которую он принял после того, как услышал результат нашего лечения, ничего не осталось. Он внимательно посмотрел на нас и коротко бросил:

— Слушаю!

Мама не спеша сделала глоток чая, погоняла его по рту, блаженно прикрыла глаза и только потом продолжила:

— Да, чай у вас очень хороший, давно такой не пила!

Герцог выразительно изогнул бровь. Мама не смутилась и, как ни в чем не бывало, продолжила:

— Так вот, Ваша светлость, якорем порчи служит медальон в виде сердца из красного камня с портретом матушки Гаральда. Вы, случайно, не знаете, откуда он у него?

Герцог вздрогнул так, что чай плеснул из чашки, он побледнел и растерянно произнес:

— Так, я подарил! По моему заказу сделали два — один мне, другой — Гаральду. Он выбрал себе этот, а я забрал оставшийся! Но как же…