Михаил Тихонов - Камер-паж ее высочества. Книга 1. Часть 2

— Но это же память о матери, — заныл сын герцога, — а вы хотите его уничтожить!

— Маркиз! — из железа, скрежещущего в голосе мамы, можно было бы наделать доспехов для довольно многочисленного отряда. — Вы чем слушали? Я сказала, что сначала мы ничего уничтожать не будем, кроме вашей связи с якорем. В результате, ни вы, ни якорь пострадать не должны! А теперь, — тон матушки сменился на повелительный, — марш в спальню, ложитесь на кровать и устраивайтесь поудобнее! — она сделала зверское лицо. — И не злите меня! Шагом марш!

Гаральда с Луи буквально вынесло из кабинета. Мы с мамой не спеша пошли за ними.

— Ну, Волька, — с надеждой в голосе прошептала мама, — давай! Теперь все от тебя зависит! Мне с этим каналом не справиться!

Я ободряюще улыбнулся и зашел в спальню маркиза.

Мы с мамой устроились на диванчике, мама закрыла глаза и, судя по всему, опять перешла на магическое зрение. Ну, что же, я глубоко вздохнул, перешел на магическое зрение и тоже прикрыл глаза, вгоняя себя в некий магический транс.

В состоянии Гаральда ничего не изменилось — толстая красная нить по-прежнему уходила из его груди и терялась за стеной. Я порассматривал ее некоторое время, а потом опять, как и с Микой, представил, что у меня в руках ножницы.

Я пару раз примерился ими к этому красному каналу, а потом усилием воли начал сводить их концы. Канал сопротивлялся давлению ножниц, и у меня даже, в какой-то момент появилась мысль, что мне не хватит сил, чтобы его перерезать, но потом вдруг, как будто что-то в канале разрушилось, и концы ножниц легко сошлись, разрезая канал надвое и прекращая отток энергии Гаральда.

И теперь, когда дело было сделано, я сидел, отдыхал и наблюдал, как поведут себя две половинки канала.

К моему удивлению, они начали извиваться и раскачиваться, явно стараясь найти друг друга и, наверное, опять соединиться. Так что же делать? Я не могу постоянно сидеть здесь и резать этот канал!

Я задумался. Нужно что-то сделать, чтобы канал не смог соединиться! А что сделать-то? Что же сделать?! И тут меня осенило — огонь! Ну, конечно, если попробовать прижечь концы канала, то, скорее всего, они не смогут соединиться!

Ну, как говорится, сказано — сделано! Я представил, что у меня в руках большой и горячий факел. Не задумываясь я поднес его к концу канала, который выходил из груди маркиза. Каналу это явно не понравилось, он попытался свиться в клубок, скрыть сам конец, но я был настойчив и, наконец, в нем что-то запузыри́лось, потом что-то брызнуло и лишь потом он начал чернеть.

Я дождался, когда чернота от конца канала начнет распространяться к телу Гаральда и убрал факел. Канал, а точнее, теперь какой-то жалкий обгоревший обрубок, все еще извивался, но его движения были медленными и вялыми.

Обрадовавшись, я, на всякий случай, проделал ту же операцию и со второй частью канала. У этой части энергии, судя по всему, было намного больше, и сопротивлялся он яростнее, но прижечь я его все-таки смог, а вот выжечь до конца, скорее всего, нет.

Я почувствовал, как меня покинули последние капли энергии из моего хранилища, но я был к этому готов и даже попробовал эту возможность заранее! Я магическим взглядом отыскал выигранное в поединке огненное кольцо и резким усилием перекачал из него энергию в свое хранилище.

И вот когда уже закончилась и эта энергия, я поставил запрет на использование моей жизненной энергии, меня выбросило из магического транса, и я без сил откинулся на спинку диванчика. Мама, заметив мое состояние, покопалась в сумке, достала какую-то бутылочку с приятно пахнущей жидкостью, дала ее мне в руку и приказала:

— Пей!

Жидкость пахла на редкость хорошо, и я, не раздумывая, жмахнул ее всю, буквально одним глотком! Наверное, это меня и спасло. Когда мой организм разобрался со вкусом содержимого этой бутылочки, оставшейся в слюне, он рефлекторно выплюнул остатки прямо на пол!

Я подчеркиваю, я бы так никогда не сделал, а вот организм — он вот такой, невоспитанный!

Впрочем, всем было плевать на поведение моего организма, то есть, на его плевки!

Сын герцога лежал без сознания, а баронет, сидя на его кровати, держал его за руку, тревожно вглядываясь ему в лицо.

Эта картина меня немного позабавила, но мама, отследив направление моего взгляда и заметив кривую ухмылку, наползающую на мои губы, несильно толкнула меня локтем в бок и прошептала:

— Это я приказала ему так сделать, и нечего здесь не пойми чего думать! Ты лучше скажи, ты как себя чувствуешь? Идти сможешь, а то нам еще на доклад к герцогу!