Lutea - Чемпион Дурмстранга — Геллерт Гриндевальд! [СИ]

— Альбус, Альбус, Альбус!.. — тараторил Геллерт, ходя за директором по пятам. Удивительно, но при этом эмоционально-настойчивом шёпоте он умудрялся сохранять серьёзный и надменный вид, какой принимал всегда, когда перемещался по школе. По крайней мере, сторонившийся их ученики явно даже представить себе не могли, что на самом деле Гриндевальд не ведёт с директором важный разговор, а банально ему надоедает.

— Что? — наконец не выдержал Альбус.

— Поставь меня на пару.

— Что?

— Я хочу учить. Хочу передать детям свои знания.

— Что?!

— Альбус, тебя заклинило? — серьёзно уточнил Геллерт. — Давай, вспоминай, в английском языке, хоть он и сир и убог по сравнению с великим немецким, всё-таки есть и другие слова кроме «что».

— Повтори, что ты сказал?

— Уже лучше, но всё ещё убого, — сообщил Геллерт и повторил: — Я хочу провести какой-нибудь урок.

— Ты сошёл с ума, — убеждённо констатировал Альбус.

— Нет, в отличие от тебя, — мгновенно парировал Гриндевальд. — И с этим не спорь: адекватный директор не допустил бы, чтобы малолеткам в вашем добром и Светлом Хогвартсе показывали Непростительные.

— Дети должны знать, с чем им предстоит столкнуться…

— Когда пресловутый рак на горе свистнет? Знаешь, если бы ты уделил неделю своего драгоценного времени, то нашёл бы этого своего Тома и раз и навсегда избавил бы мир от возможности его возрождения.

Альбус недовольно поджал губы — удар был точно в цель.

— У меня много забот, — строго сказал он. — И пожалуйста, оставим это мракоборцам и не будем больше возвращаться к теме Тома.

— Дай мне класс, и не стану.

— Нет, Геллерт, — сказал Альбус решительно. — Нет. Я не подпущу тебя к обучению студентов на пушечный выстрел.

Судя по ответному взгляду Геллерта, обида была нанесена сильная. Круто развернувшись, он стремительно зашагал обратно к своим комнатам, распугивая учеников своим грозным видом.

«Чего он вообще вдруг захотел преподавать?» — рассеянно подумал Альбус, глядя ему вслед.

Пару недель после этого Геллерт с ним не разговаривал в принципе, то ли делая вид, то ли вправду обиженный. Альбусу, впрочем, и без него хватало хлопот — приближался Святочный бал, который должен был пройти на Рождество, и по этому поводу школа сходила с ума.

В коридорах шептались:

— Говорят, Дамблдор пригласил группу «Ведуньи»…

— Вроде как танцы будут до утра…

— Ох, какое платье мне мама прислала!..

— Вы знаете, кого Седрик Диггори пригласил?..

— А Виктор Крам пойдёт на бал?..

Виктор Крам, ловец болгарской сборной по квиддичу, по-прежнему вызывал ажиотаж среди студентов Хогвартса, хотя и не стал чемпионом. Однако сам Виктор в силу скромности или привычки не обращал на это внимания — в свободные часы он мрачной тучей бродил по замку, часто захаживал в библиотеку, а если встречал в коридоре Геллерта, который после первого испытания стал порой выбираться погулять (обмороки у младшекурсников от его вида уже почти не случались, к счастью), то непременно четвертовал его взглядом так увлечённо и яростно, что разок Гриндевальд даже споткнулся. Правда, выровнял шаг он моментально и с достоинством, и Краму осталось только скрипеть из-за его спины зубами.

Альбус наблюдал за этим со стороны, дав себе слово не вмешиваться… и, разумеется, не смог, вновь набредя на такую сцену, не взять Виктора под руку и не отвести в пустой класс.

— Мистер Крам, — начал он осторожно, — ваше повышенное внимание к мистеру Гриндевальду, признаюсь, начинает меня всерьёз тревожить…

— А меня тревожит ваше безразличие, — открыто сказал Виктор. — Как вы, кто сражался с ним и единственный смог его остановить, можете так спокойно относиться к тому, что Гриндевальд в вашей школе?

— Потому, наверное, что как раз знаю, что могу остановить его, — меланхолично откликнулся Альбус и положил руку Виктору на плечо. — Но что важнее, я давно знаю Геллерта, Виктор, и вижу, что он искренне раскаялся в своих грехах, хотя и старается этого не показать — ему всегда сложно было признать свою неправоту.

— И всё же, профессор…

Альбус чуть сильнее сжал его плечо.

— Представьте, Виктор, что ваш лучший друг, человек, ставший для вас почти братом, сбился с пути. Разве вы бы не сделали всё от вас зависящее, чтобы помочь ему вернуться к Свету, тем более если бы он показал, что хочет этого?

Крам тяжело и с болью, но понимающе посмотрел на него.

— Я осознаю, что вы хотите сказать, — негромко проговорил он. — Но не могу прочувствовать — у меня никогда не было таких друзей.