Lutea - Дракоквиддич и как пережить его [СИ]

— Ты мой деме-е-ентор, детка! Подари мне сладкий поцелуй!.. А? — вздрогнул Альбус, отвлечённый от подпевания группе.

— Ага, — буркнул Гриндевальд и перенёс своё кровавое внимание на сей раз на своего преподавателя, подошедшего к компании. — Профессор Волохов, не хотите объясниться? С какой стати вы отводите посторонних на закрытые объекты?..

Но красный и возбуждённый Волохов его совершенно не слушал. Его горящий взгляд был прикован к Помоне, непринуждённо болтающей с Минервой.

— Помона! Вы такая женщина!..

— Расскажи мне то, чего я не знаю, милый! — усмехнулась Помона и отошла к Септиме и Авроре.

Волохов мученически посмотрел ей вслед. Мигом растеряв злость — которая, скорее всего, по большей части была показной, — Геллерт хлопнул его по плечу.

— Не сдавайся, Борис, — шепнул Геллерт на ухо Волохову. — Эти британки любят, когда их добиваются.

— Мы любим, когда нас добиваются?

— А разве нет, профессор МакГонагалл? К тому же, быть может, профессор Стебль не так жестока, как вы, и у бедного Бориса есть шанс…

— Я, по-вашему, жестока?! — возмутилась Минерва.

— Ну не я же! — в тон ей отозвался Гриндевальд.

Пока они спорили, Альбус философски втыкал в пространство. Забористая настойка стала накрывать его, и мысли потекли плавно, размеренно.

Альбус думал о гиппогрифах. То ли конь, то ли орёл — Моргана разберёт, что за зверь, а проникаешься к нему уважением. Вот и Геллерт ассоциировался у Альбуса с гиппогрифом. Наполовину конь строптивый, на другую — гордый орёл, лучший друг всегда вызывал уважение своими талантами. Взять хотя бы, как он мастерски спаивал Минерву — это ведь реально всего два-три человека в мире осуществить могут!..

Ещё Альбус думал о детях. Об этих прекрасных ребятах, что собрались сегодня под крышей Дурмстранга. Но не только о них — ещё и о тех, кто остался дома, в Хогвартсе. И о выпускниках былых лет — Альбус имел достаточно, чтобы ностальгировать неделями. Впрочем, сейчас хотелось не вспоминать былое — наслаждаться днём сегодняшним и тем, как счастливы ребята вокруг. Они постепенно проникались мыслью, что в Дурмстранге учатся в точности такие же подростки, как и они. Хотели узнавать ребят из другой школы получше. Хотели дружить и общаться, обмениваться идеями. Не это ли желание объединило в своё время самого Альбуса с Геллертом?..

А теперь они директора. Как же летит время… Ведь только недавно, казалось бы, они валялись в траве на лугах, окружающих Годрикову Впадину, и размышляли о Дарах Смерти. Такие мальчишки… Теперь совсем старики.

— Куда ты торопишься, время?.. — пробормотал Альбус себе под нос с печалью.

— Простите, профессор? — дёрнулся проходивший мимо Оливер Вуд. Рядом с ним по какой-то странной, но явно устоявшейся после выпуска из Хогвартса традиции маячил Маркус Флинт. Как и в прошлом году, оказавшись рядом с Альбусом, Маркус опустил глаза как будто с виной.

— Ничего-ничего, — замахал рукой Альбус. Он не хотел грузить молодые мозги своими старческими размышлениями. — Не обращайте внимание и наслаждайтесь, мои друзья… Ба, это что происходит?!

Совсем как восемнадцатилетний, на сцену запрыгнул Геллерт. Подойдя к микрофону, значительной полуулыбкой посоветовав вокалисту уступить место у стойки, Геллерт обратился к залу:

— Весёлого вечера, ребятня. Спасибо «Ведуньям» и «Банши» за разогрев — теперь вы готовы к настоящей музыке.

И, не замечая ошарашенно-убийственных взглядов членов лучших групп Британии и Германии, Геллерт махнул рукой, призывая на сцену кучку своих. Парни в форменных красных кителях Дурмстранга заняли места за инструментами и замерли, ожидая некоего приказа. Альбус прищурился: к Геллерту — и микрофону — не подошёл никто. А это значит…

— Поехали! — Геллерт щёлкнул пальцами, и юноша с бас-гитарой начал наигрывать какую-то привязчивую, неуловимо знакомую мелодию…

— Великий Мерлин! — выдохнула Минерва, подошедшая к Альбусу в обнимку с очередным стаканом сливовицы. — Я думала, после «Rammstein» он меня больше ничем не удивит!