Lutea - Орёл, несущий копьё [СИ]

Свет солнца, окруживший его в холле первого этажа, был неярким — тучи закрывали собой всё небо, — но всё же светом солнца, от которого Аларикус порядком отвык за время, что просидел в своей лаборатории. Немного проморгавшись и пообвыкнув, юноша отправился искать других обитателей дома; найти их оказалось несложно — в последнее время все собирались в гостиной на втором этаже, где было старое фортепиано и преобладала тёмно-кровавая расцветка мебели и стен. Там же преимущественно случалось и всё самое интересное.

И вот сейчас в комнате стояли носилки, на которых лежало тело, закрытое чёрной материей.

— …сколько ему потребуется времени, — быстро говорил Влад, то и дело принимаясь нервно теребить край рукава. — Мы не знаем, кто был в курсе и может сообщить… — он оборвал себя, услышав шаги, и резко обернулся к двери. — Аларикус?..

— Значит, ты почувствовал? — больше утвердительно, чем с вопросом произнёс Адлер, глядя на Аларикуса с тенью улыбки.

— Да, — подтвердил он и остановился возле тела, склонив голову к плечу. «Макс или Деян, Деян или Макс?.. — гадал он, но вдруг с пронзительной ясностью решил: — Макс. Должен быть Макс».

— Мы не сможем долго это скрывать, — одним из самых своих занудных тонов сказал Влад, вновь глядя только на Адлера. — Нужно решать, что делать дальше. И чем скорее, тем лучше.

Гриндевальд молчал. Думал или делал вид, что думает, в то время как решение на самом деле принял уже давно — кто знает?..

— Что ж, — наконец сказал он, — раз всё так обернулось, атакуем сегодня.

— Сегодня? — Влад растерялся.

— Сегодня, завтра, через неделю — для группы Трамица разницы нет, они уже готовы, — произнёс Адлер, пожимая плечами. — А нам нужно укрыться от бури, которая разыграется, когда об этом, — он махнул рукой в сторону носилок, — станет известно родителям Макса.

«Значит, всё-таки Макс, — Аларикус кивнул себе за догадливость, а затем его размышления ушли в несколько иное русло: — Интересно, насколько его душа сильная? Станет ли сопротивляться, если попробовать вернуть её в наш мир?..»

Вопрос был и вправду хороший. Макс всегда представлялся Аларикусу человеком с закалённой волей и силой духа — таких призывать всегда сложно, если только они сами не хотят вернуться под Луну. «Есть ли у него повод желать вернуться? Ну, он потерял брата, а теперь наверняка вновь встретился с ним… С другой стороны, его лишили жизни насильно, и это могло вызвать желание выговориться, — он чуть-чуть улыбнулся мечтательно. — Так что, призвать его на время? Вот прямо сейчас бы незаметно — обратно в его собственное тело. Вроде лежит себе мертвец, а вдруг как встанет! И это после Авады!..»

Только сейчас увлечённый своей мыслью Аларикус заметил, что Адлер и Влад продолжали что-то обсуждать. Но тут появился эльф, передавший Адлеру письмо, и оба собеседника замолчали, сосредоточились каждый на своём: Гриндевальд на чтении, Штайнер — на преданном ожидании его дальнейших слов. Одного взгляда на них хватило, чтобы воодушевление погасло. «Нет, наверное, они не оценят розыгрыш… Серьёзные, какие все стали серьёзные!..»

— Кажется, вопрос, когда сообщать, тоже решился, — весьма равнодушно заметил Адлер, прочтя послание. — Эльза пишет, чтобы я не задерживал Макса и вернул его ей к ужину — эльфы готовят что-то особенное, да и она хочет порадовать супруга радостной новостью.

— Значит, она знала о возвращении Макса, — Влад горько вздохнул и добавил тихо, не удержавшись: — Как жаль её…

Адлер не отреагировал на это словами, но взглядом его одарил очень холодным. Влад это заметил и мгновенно смутился.

— Я немедленно разошлю распоряжения касательно операции и сам отправлюсь курировать её ход в Мюнхене, — проговорил он, пряча глаза. — Я должен… мне позаботиться о теле?

— С этим я разберусь сам. Передай Деяну, чтобы он, как и обсуждали, взял на себя группу в Дрездене. Начинаем ровно в семь вечера. Напиши Трамицу, что я прибуду в Берлин в течение часа.

Подтвердив, что понял приказ, Влад торопливо вышел, и Аларикус и Адлер остались вдвоём.

Сейчас, когда суета и жажда действий Штайнера не отвлекали, в комнате повис мрачный дух свершённого — дыхание самой Смерти, побывавшей здесь минуты назад. Подставляя лицо этому дуновению, острому, как серп, и нежному, как прикосновение матери, Аларикус втянул, насколько позволяли лёгкие, воздух, в котором пока ещё не чувствовался сладкий запах мертвячинки, но первые терпкие нотки опытным носом уже угадывались.