Анна Романова - Внеземное притяжение [publisher - SelfPub]

Что здесь вообще происходит? Почему все скрывают факт родства Генри и Уильяма? Может в их мире не принято рассказывать о братьях либо вторые дети считаются браком в производстве? Ничего не понятно. Мне нужны уже хоть какие-то ответы, потому что количество вопросов, накопившихся за время пребывание в особняке, скоро превысит тяжесть моего тела, и позвоночник хрустнет.

Ситуация становится максимально неловкой, мало того, что мне стыдно перед женой Генри, так я оказывается ещё и заигрываю с двумя братьями! М-да уж, Луна, скатилась ты ниже некуда.

Взгляд приковывается к Уиллу, который все это время стоит и разглядывает меня с милой улыбкой. И спрашивается: а чего он улыбается? Неужели думает, что за подобные тайны получит молока с имбирным печеньем?

– Дорогие гости, мы рады приветствовать вас в нашем доме, – начинает свою речь Генри, а его младший брат делает шаг в сторону, намереваясь сбежать «со сцены», но хозяин особняка с совершенно невозмутимым видом хватает парня за локоть и удерживает на месте, спокойно продолжая говорить:

– День Семерки – один из самых главных событий в нашей жизни, ведь он подарил нам мир. Соседние поместья перестали враждовать друг с другом, научились работать и жить вместе. Это праздник единения, любви и взаимовыручки. Хотим пожелать каждому из вас найти единство в своей душе и за её пределами. Откройте свои сердца лучшему, впустите в них свет и проведите время с теми, кто вам дорог, – на этих словах взгляд мужчины невольно останавливается на мне. Его речь подхватывает миледи, но я её больше не слушаю, глядя на милорда словно завороженная.

Это притяжение сильнее меня, его или нас вместе взятых. Я не понимаю, как оно работает и почему заработало вообще. Не знаю, как с ним бороться, противостоять или выключить. Но хочу быть сильной, точнее, попытаюсь ей быть. Вопрос в другом: надолго ли меня хватит?

Знаю, что Генри обещал наказать Уильяма за совместную вылазку, но я не могу оставаться в этом доме, смотреть на счастливую женушку и внутренне погибать от невозможности прикоснуться к его коже.

Подставлять своего друга тоже не стану, остается одно решение – рассказать Уиллу правду и надеяться, что, несмотря на это, он отвезет меня к той зачарованной чаще.

Начинает играть громкая музыка, оповещая о начале празднования. Мой спутник возвращается и подает руку:

– Потанцуем? – слишком беззаботно.

– Обязательно, но сначала ты ответишь мне на несколько вопросов, – говорю серьезно, вкладывая руку в раскрытую ладонь, уводя парня в сторону, чтобы не стать причиной столкновения танцующих пар.

Уилл нехотя, но идет следом. Возможно, его просто забавляет сам факт того, что он мне интересен.

– Серьёзно? Вы братья? Почему ты не сказал мне? – тихо шиплю я, выпускаю ладонь и поднимаю на него разгневанный взгляд.

– А почему я должен был рассказывать? – скрещивает руки на груди, упирается.

– Потому что я спрашивала тебя напрямую о твоем полном имени, а ты соврал! Причем даже глазом не повёл, – зеркально отражаю позу спутника, пытаясь испепелить его взглядом.

– Я не врал тебе в этом вопросе, – отвечает как-то слишком неуверенно.

– Эти уточнения тебя палят, не находишь? – вопросительно поднимаю левую бровь.

– Что? Ничего меня не палит, о чем ты вообще? – непонимающе фыркает Уилл, и я закатываю глаза.

– Я имею в виду, что ты сам указываешь мне на то, что чего-то недоговариваешь, когда делаешь уточнение на определенном моменте. Но суть не в этом! – выставляю перед собой указательный палец. – О чём ты мне врал, если не об имени?

– Так ты хочешь узнать: о чём я тебе врал или почему не рассказал о Генри? – ох же хитрый гад, знает, как уйти от вопроса.

– Начнем с Генри, – спокойно отвечаю я, а в глазах друга так и читается: «ну кто бы сомневался, что ты выберешь его».

– А что изменилось бы, знай ты правду? – переходит в наступление. Но вопрос хороший, ответа у меня нет.

– А почему ты скрывал это? – отвечать вопросом на вопрос проще всего в таких ситуациях.

– Просто о таких детях, как я, обычно никому не рассказывают. Нас не принято представлять как братьев, звать в центр зала на больших приемах. Это Генри захотел, чтобы я чувствовал себя сыном нашего отца в равной степени, что и он. Но это не так, я не хозяин особняка, не хранитель поместья, я просто Уильям. И как бы Генри не пытался продемонстрировать обратное такими показательными действиями, суть не меняется. Когда дело доходит до важных вещей, он не слушает моего мнения, он решает все сам, как истинный правитель.