Илана Мьер - Последняя песнь до темноты

Рианна отметила, что странно, что приказ поймать Валанира Окуна озвучил не король, а Придворный поэт.

Но хаос резко утих. Стражи ушли, и — что примечательно — Придворный поэт, король и королева, Валанир Окун тоже ушли. Гости тоже спешили уйти на большой скорости. Рианна не знала, чего они боялись, ведь они не сделали ничего плохого. А вот Валанир… он совершил нечто страшнее, чем исполнение не одобренной песни.

Рианна не знала, насколько серьезным было его преступление.

Нед обхватил ее рукой, словно закрывая от неприятной ситуации, но Рианна раздраженно оттолкнула его руку. Ее отец появился из толпы уходящих гостей, не обращал внимания на тех, кто в спешке и панике прощался с ним. Все правила этикета были забыты.

— Ты в порядке? — спросил он у Рианны.

— Конечно, — сказала она. — Но Валанир… что будет с ним?

Мастер Гелван сжал губы.

— Не знаю, Рианна. Может, ничего.

— Невозможно. — Нед был бледен. — За такое преступление…

— Мы не знали, что это произойдет, Нед, — сказал мастер Гелван, перебив его.

Рианна понимала, что он защищает ее. Сколько еще он скрывал от нее? Она вспомнила о записке, которую ему принес Кэллам.

— Мне нужен воздух, — сказала она и отошла от Неда, от отца. Они с тревогой смотрели на нее, но не пошли за ней. Она хотела выйти в сад, затеряться среди роз, пока не уйдут все гости. Обдумать случившееся с Валаниром и ее отцом.

И тут она увидела Лин, женщину, что выступала до этого. Она была на коленях, платье смялось на полу, лицо было в ладонях. Словно ее сбили, как куклу.

Рианна робко подошла к ней. Другие гости спешили мимо Лин, словно она была камнем в ручье, который тек к двери. Лин не двигалась.

Рианна решила, что ее уже будет слышно, и позвала ее по имени. Ничего. Рианна пыталась снова и снова, а ответа не было. Наконец, она коснулась плеча женщины и снова назвала ее по имени.

Лин вскочила на ноги, испугав Рианну и чуть не отбросив. На ее лице была маска гнева. А потом гнев пропал, и она сказала:

— Это вы, госпожа Гелван. П-простите.

Рианна видела, каким пепельным было лицо Лин. Она подумала, как спокойно Валанир воспринял арест, как он ушел из дома Гелван, окруженный стражей, с высоко поднятой головой, словно он был их командиром. Но его руки грубо держали за спиной, его подталкивали при этом.

Никон Геррард приказал им не нежничать с ним.

— Мы потеряли этой ночью хорошего человека, — сказала Лин.

— Почему? — сказала Рианна. — Что с ним будет?

Этот вопрос не давал ей покоя. А поэтесса, уже заинтриговавшая ее, могла ответить. Могла понять так, как не понимали мужчины, что Рианна не нуждалась в защите.

Лин смотрела вдаль.

— Он нарушил два закона, — сказала она. — Серьезные. Один могут расценить как измену.

В комнате становилось все тише.

— Измену?

Она ощущала сильнее, чем видела, что Лин набирается терпения для ответа.

— Состязание, Серебряная ветвь, было создано монархией веками назад, — сказала Лин. Ритм ее слов напомнил о ее песне этим вечером. — И любая сила поэта на его земле не сравнится с властью Придворного поэта, агента короля.

— И Валанир Окун сказал, что поэтам нужно найти настоящую Ветвь, а не приз за состязание, — сказала Рианна, пытаясь понять. В ее дом внезапно ворвался мир Дариена.

— Ветвь Эдриена, которую он принес с Пути в Другой мир, — серьезно сказала Лин. — Но это… это точно была метафора. Он не мог… — она замолчала.

— Метафора его погубит, — сказал новый голос. Марлен подошел к ним, пошатываясь, с бокалом вина в руке. Он криво улыбался, словно это все было в шутку.

Рианна отпрянула, ей не нравилось вмешательство человека, которого она считала вежливым другом Дариена. Почему он улыбался?

Словно ощутив ее отвращение, Марлен вдруг посерьезнел.

— Это расценят мятежом, — сказал он. — Нападением на ход вещей. Лин, ты знаешь, что это значит.

Они переглянулись, Рианна не могла это понять. После долгой паузы Лин сказала:

— Для меня дело всегда было в музыке. Не в победе.

— Это женский взгляд, — сказал Марлен, неприятная улыбка вернулась. — Мы все делаем ради победы. Как бы Валанир стал тем, кем он есть, без этого.

В глазах Лин появился холод. Она выпрямилась.

— Это так, великий лорд? — ее музыкальный голос был с презрением. — Так скажите нам, кем станете вы?

Его улыбка стала натянутой, Марлен взмахнул запястьем, и бокал вина опустился. Вспышка красного расплескалась на бледной плитке на полу. Не посмотрев на это, он развернулся и пошел прочь.