Сергей Еремин - Нахимовский Дозор [litres]

Все говорило о том, что союзники готовы пойти на решающий штурм Севастополя.

Бутырцев же был занят Иными заботами – усиленно обдумывал некий рисковый план, связанный с потаенным местом Силы.

Двадцать седьмого августа, после четырех суток жесточайшей, шестой по счету бомбардировки Севастополя, союзники пошли на давно ожидаемый приступ. Бомбардировка выбила из рядов защитников города до трех тысяч человек убитыми и ранеными, но сдавать бастионы и верки, даже траншеи, даже отдельные ложементы никто не собирался. Везде штурм был отбит.

Везде, кроме главного узла обороны – Малахова кургана. Как, почему не оказалось достаточных резервов для защиты этих укреплений? Слишком мало было русских войск в этой точке, в этом гордиевом узле, который одиннадцать месяцев не могли разрубить французы, в месте, обильно пропитанном русской кровью, да и французской не менее щедро. Уже в начале обороны было очевидно, что это ключ к Корабельной стороне, а значит, и ко всему Севастополю. Это знали и понимали все. Знали сложившие здесь головы один за другим три командира, три вдохновителя и руководителя беспримерного противостояния всем натискам союзников. Вице-адмирал Корнилов, прошептавший на месте своего ранения «отстаивайте же Севастополь», контр-адмирал Истомин, так долго дразнивший и обманывавший здесь смерть, адмирал Нахимов, уступивший свое место в склепе подле гроба их общего учителя адмирала Лазарева ранее убитому товарищу, но знавший, что и ему найдется местечко там же. Знали все командующие, бывшие и нынешние: Сен-Арно, Меншиков, Горчаков, Раглан, Канробер, Пелисье. Так почему же бросили Малахов на произвол судьбы, когда французы подвели свои траншеи впритык к оборонительному рву? Что мог сделать Хрулев, стянувший все наличные силы с Корабельной, когда повел их в атаку на занятый неприятелем в какие-то полчаса курган? С тыла холм можно было атаковать только через узкую горловину – путь в укреплениях. Чтобы пробиться сквозь эти фермопилы, надо было разгромить этот проход массированным ударом артиллерии – так еще Тотлебен задумал на случай обхода холма неприятелем. Теперь надо было ломиться туда самим, но не было уже сил отвоевывать потерянное. Положить еще несколько тысяч человек под гибельным огнем хорошо вооруженного неприятеля? Ради чего? Отбить, вернуть – и что дальше? Разрушенные укрепления прежде надо было восстановить. Как это было сделать в непосредственном соприкосновении с неприятелем?

Это понимали все. Как никто другой понимал это главнокомандующий русскими силами в Крыму князь Горчаков. Понимал и не желал губить армию, обороняя разрушенный город. Он давно принял решение оставить Южную и Корабельную стороны, не требовалось никакого магического вмешательства со стороны Иных, чтобы принудить его к этому. Совесть Бутырцева была чиста – он не был замешан в этом. Трезвым умом Темный давно понял, что все идет к сдаче города, что это не только тактически выгодно, но и стратегически правильно. Конечно, при условии сохранения оставшихся в городе сил и вывода их на Северную сторону. Уйти, взорвав все укрепления, все уцелевшие здания. Пусть союзники занимают руины.

Основная трудность заключалась в том, чтобы полная эвакуация по наплавному мосту была проведена за одну ночь. Как это осуществить? Потери могут быть огромными, стоит лишь нескольким бомбам или ракетам удачно попасть в мост. В этом вопросе Бутырцев надеялся на союзные Дозоры и даже на Инквизицию, давно торгуясь с ними. Он делал вид, что поддался на уговоры повлиять на князя Горчакова, дабы тот дал приказ об оставлении города. В обмен просил сохранить жизни людей и Иных, воевавших в рядах защитников. Давил на европейский гуманизм, на букву Договора, на многочисленность уже принесенных в угоду непонятно чему жертв. Постепенно он додавил союзников – была достигнута договоренность, что Дозоры «помогут» промахнуться артиллеристам, обстреливающим мост. Бутырцев с его военным опытом полагал, что попасть в тонкую нитку моста с дальней дистанции – и так непростая задача, но береженого Сумрак бережет.

Была еще одна закавыка, лежащая за пределами возможностей его Дозора, – попробуй-ка объясни простым русским солдатам и матросам, что надо оставить свои бастионы, которые «он» чуть ли не год взять не может. Тем более после того, как почти по всей линии обороны с большими потерями для атакующих был отбит сегодняшний приступ. Это после того, как «он» потратил невиданное в истории количество снарядов, обрушенных на головы обороняющихся, и не взял ничего. Ничего, кроме Малахова кургана.