Сергей Еремин - Нахимовский Дозор [litres]

Сейчас это Бутырцева не волновало. Ему надо было просто запомнить набор голосов колокола. Сделать это быстро, чисто и без новой магии.

Лев Петрович установил на землю механическую машинку, завел пружину, направил раструб на колокол, запустил ход. Затем начал двумя руками раскачивать било, по-разному ударяя им в бронзовые бока «колпака», висящего над ним.

Звонарь из него получился никудышный: колокол то почти не отзывался, то каркал хриплой вороной, то голосил раненым слоном, трубя самозванцу в ухо и оглушая. Так казалось Льву Петровичу. Он корил себя за неумение, но упорно долбил тяжелым языком в бронзу, по нескольку раз запоминая голоса в механизме и в своей крепкой памяти.

Звуки подхватывались ветерком и уносились в море, но быстро глохли в воздухе, пропитанным дождевой влагой. Но все равно где-то уже настораживались чуткие уши, спешили к обрыву над морем спохватившиеся сторожа – маг чуял это человеческим нутром.

Бутырцев решил, что достаточно собрал в коробочке и в голове образцов звучания изделия таганрогского литейщика-мага, быстро упаковал механизм в торбу и поспешил из Херсонеса со всей возможной для человека скоростью. Пару раз он в темноте больно ударялся о камни, один раз оступился в яму, набил синяков и испачкал одежду мокрой липкой глиной. Рисковал нарваться на вражеские патрули, но магию упорно не применял, чтобы не привлечь к себе чье-нибудь настороженное внимание.

Обошлось, никто его не заметил. Лишь неугомонный ежик, самозабвенно хрустевший в камнях Херсонеса сонными жирными кузнечиками и жуками, высунул свое любопытное рыльце из каменного укрытия, чтобы посмотреть на ненормального ночного скитальца.

Вблизи города Лев Петрович накинул на себя полог невидимости, а перебравшись на сторону русских войск, поменял его на сферу невнимания. Теперь он торопился к Южной бухте, где денщик Савва ожидал его с яликом.

Ни о вылазке к колоколу на Херсонес, ни о задуманном плавании к месту Силы Бутырцев не говорил никому. Ведь кто угодно мог дознаться обо всем, что делал Лев Петрович, допросив его помощников. Поэтому ни Ныркова, ни Псараса не было рядом с ним в этом важном деле. Филипп с другими охотниками вызвался до конца прикрывать огнем отход войск с седьмого бастиона. Затем он должен был подорвать орудия вместе с укреплениями и лишь тогда спешить с уцелевшими к мосту. Это было взвешенное решение опытного офицера, воюющего в Севастополе чуть ли не с самого начала обороны. Решение Иного, знающего, что у него шансов выжить в этой переделке гораздо больше, чем у простых людей. Решение Светлого.

Куда подевался тот восторженный мальчик, адепт дела Света, с которым Бутырцев одиннадцать месяцев назад приехал в Севастополь? Позавчера был получен приказ о производстве мичмана Ныркова в следующий чин, но свежеиспеченный лейтенант, кавалер орденов Анны третьей степени с бантом и Владимира четвертой степени с мечами, трижды раненный за время службы в гарнизоне Севастополя, так и не успел ни устроить по этому поводу пирушку с друзьями, ни даже Машеньке, своей невесте, весточку об этом послать. Прошедшую неделю он безвылазно находился на батарее. Сначала огрызался огнем своих орудий на последнюю чудовищную бомбардировку города, потом отражал штурм, сейчас прикрывал отход. Ему в это время было не до сантиментов, волю чувствам можно будет дать, когда его батарейцы окажутся на Северной стороне.

Псарасу Бутырцев еще после ночного путешествия к подводному источнику наказал сидеть в Балаклаве. Жить незаметно, ловить рыбу и менять ее на английское пойло – ром, а если уж повезет, то и на виски, и изображать из себя тихого добродушного пьяницу. Старому перевертышу такая роль была хорошо знакома, если не сказать точнее – по душе, и он с большой охотой, даже рвением выполнял приказ дозорного начальника.

Прощаясь, грек протянул Льву Петровичу нечто на простой суровой нитке.

– Что это?

– «Зуб» с клешни краба. Амулетик слабенький, но давний. Не сочти за труд – передай, Лев Петрович, Хене от Нектона. Был у нас с ним забавный случай – «битва кита со слоном». Старший вспомнит. А если безделушка случайно тебе самому пригодится… Буду рад.

Денщика Лев Петрович отослал к баркасам, чтобы переправить на Северную лошадь и нехитрые пожитки. Савве сказал, что сам переберется на ялике с последними чиновниками Адмиралтейства, отвечавшими за подрыв доков и строений. Это было почти правдой, он проследил за их отплытием с Павловского мыса. В Адмиралтействе еще оставался его дозорный товарищ Суровкин. Светлый в последние несколько суток с ног сбился: без сна и отдыха он организовывал вывоз последних ценных припасов и другого вверенного ему имущества. Хлопотал о баркасах для тех мастеровых, которые еще не перевезли семьи и нехитрый скарб. И немало в этом преуспел. Бутырцев дивился: казалось бы, ничтожный человечишка, робкий с начальством, но при достаточной безопасности для себя готовый на обыденные подлости, мелкий казнокрад и мздоимец, бестолковый дозорный оказался в трудную минуту хорошим организатором, готовым прийти на помощь самым простым людям. Смелым – он вызвался быть охотником в деле подрыва строений Адмиралтейства, проследить за точным исполнением саперами инструкций и уйти вместе с ними, немало рискуя жизнью. «Русский человек, да и Светлая натура берет свое…» – сделал вывод Темный.