Сергей Еремин - Нахимовский Дозор [litres]

Так что на точку в бухте правее Аполлоновой балки (если с воды глядеть) Бутырцев шел на веслах один.

Последняя ночь обороны Севастополя с двадцать седьмого на двадцать восьмое августа была насыщена движением и шумом. На Корабельной стоял грохот – рвались пороховые погреба. Когда были подорваны Павловские казармы, первый и второй бастионы, казалось, что запылало само небо. В бухте тоже стояла кутерьма, вода то и дело вздымалась фонтанами от падающих снарядов навстречу воде, льющейся с неба. Туда и обратно сновали ялики и баркасы, перевозя людей, корабли выстреливали по позициям неприятеля последние снаряды, шли к северным берегам бухты, выбрасывались на мели. С них снимали все, что еще можно было снять. Потом рубили дыры, подрывали, поджигали… Моряки – заслуженные офицеры, суровые боцманы и безусые матросы – все дружно обнажали головы, стояли молча, крестились, не утирая слез. Корабль – дом для моряка. Уничтожать свой дом собственными руками тяжко.

В этой ночной суматохе маленький трехместный ялик Бутырцева был и на виду незаметен. Лев Петрович аккуратно подплыл к нужной точке и ушел вместе с лодкой в Сумрак. Теперь ему ни ядра не страшны, ни…

Потерял Ахрон осторожность, решив, что уж здесь-то ему ничего, кроме вечного холода и неугомонного дождя, не грозит. Ой, зря понадеялся!

– Стой, Лев! – раздалось за спиной.

Бутырцев оглянулся – саженях в тридцати от него в Сумрак вывалилась лодка, похожая на его собственную. В ялике были Мустафа и… Толстенький коротышка-турок – Светлый помощник Эфенди. Он на глазах обрастал колючками…

«Ежик! Из Херсонеса! Выследил! – открылась вдруг истина Льву Петровичу. – Значит, и мои фокусы с колоколом видел? Все напрасно!»

Лодка с турками нагоняла, деваться на морской глади было некуда. Скрыться на более глубоких слоях? Но Мустафа уже заметил хилый фонтанчик родничка Силы.

– Что же ты, Лев, не поделишься с Дозорами своей находкой? – Турок внимательно пригляделся к источнику. – Ба! Да он же с обратным входом. Как интересно!

Были в голосе Светлого и победительное торжество, и изумление, и ехидство.

– Долго же я искал тебя, – реплика явно относилась не к Бутырцеву.

«Кто еще осведомлен об этом? Скорее всего перевертыш успел доложить только хозяину, а многоопытный турок ведет свою…»

Он не стал додумывать мысль, просто ударил. Ударил мощно – дурной Темной силой, собранной в лазаретах и на кладбищах, на поле боя и среди раскуроченных домишек Корабельной стороны. Силой, порожденной болью, отчаянием, бессилием, яростью. Эмоциями войны.

Силы в ударе было много. Прямой, без затей выпад – «иду на вы». Но и турок жил на свете не первый век – щит у него стоял мощнейший. Враз обозначились, засветились заклинания, стоящие в боевой готовности, амулеты нацелились на Ахрона. Встречный удар сотряс щит Темного мага. Но это был всего лишь равнозначный ответ на Ахроново «приветствие».

– Не дури, Лев, на всех хватит… – Мустафа смотрел прямо в глаза. Старший, более опытный, искушенный. Уверенный в себе маг, бьющийся за… Да в конце-то концов, за Светлое дело.

Бутырцев ударил еще раз. Как казалось со стороны, со всей дури.

Мустафа успел еще ухмыльнуться в ответ на очевидно бессмысленную затею своего визави. Даже удивился: «Ума ты, Темный, совсем лишился, что ли?» И обрушил на Ахрона свой ответ.

Но уже летела над турецкой лодкой жестяная расписанная под хохлому бонбоньерка, уже была выбита магическая искорка посреди обычного порохового заряда. Бутырцев даже успел прикрыть ее сверху отражателем, сотканным из Силы. Направляющим отражателем.

Рвануло знатно. Кусочки железа потоком злых шершней пали сверху на лодку.

Ежика в лапшу посекло и выбросило за борт, шансов выжить у него не было. Защищенного Мустафу слегка оглушило и оцарапало. Но не маги были основной мишенью Ахрона. Лодка – это сейчас было важно.

Лодке не повезло – большая дырища была пробита ровно посередине ялика. Вода хлынула в посудину, которая стала быстро тонуть. Мустафа, не ожидавший подвоха, барахтался в воде. И тут Ахрон ударил по-настоящему, прессом, закрывшись радужной сферой от волчьей стаи заклинаний Эфенди. Защитные амулеты турка взвыли, но часть из них захлебнулась в морской воде. Нет, не был готов Светлый к бою в воде.

Тут бы Мустафе испугаться, хотя бы даже и в хрустальный шар спрятаться. Начать маневрировать, уйти. Но он был зол и растерян. Бултыхаясь в воде, придавленный прессом Ахрона, он не захотел уходить в позорную для него защиту в схватке с более слабым соперником.