Сергей Еремин - Нахимовский Дозор [litres]

«Настоящий командир! Побольше бы таких в русскую армию», – подумал Бутырцев и сам себе немного удивился: – Когда же мне, Иному, стало не все равно, кто и как командует НАШЕЙ армией?»

«Да что же я, не русский, что ли? Без роду и племени?» – тут же рассердился он на себя.

К мосту подходила еще одна команда во главе с офицером. Одни солдаты несли по нескольку ружей, другие – носилки с ранеными товарищами. Уставшие, мокрые и закопченные артиллеристы толкали легкие орудия.

– Навались, братцы! – скомандовал офицер звонким юношеским голосом. – Вот она – переправа.

Бутырцев узнал Ныркова и бросился к своему ученику.

Обнялись, расцеловавшись троекратно. Радость была обоюдной.

– Жив? Помощь нужна? – воскликнул Лев Петрович, оглядывая забинтованную голову Филиппа и руку на перевязи.

– Да что со мной сделается! Руку пулей задело, а в голову контузило осколком бомбы. Командира батареи насмерть, а мне хоть бы что, только звон в голове стоит. Так что я теперь вместо командира, вывожу тех, кто бастион прикрывал, – говорил Филипп спокойно, но несколько громче обычного, да глаза горели лихорадочным огнем. – Вы-то как, Лев Петрович? Я уж сколько раз пытался докричаться до вас, а вы молчок. Уже нехорошее себе вообразил было…

– Эх, голубчик, пустой я, нет ни капельки Силы, чтобы тебе ответить, да и подлечить не смогу.

– Куда же ты, Лев, ее растратил? – из багровой темноты на фоне горящей батареи показался знакомый силуэт. – Никак бомбы да ракеты от моста отводил? Или по слоям Сумрака шастал, красавиц выискивал?

Де Сен-Тресси был, как всегда, ироничен, но и он выглядел усталым, потрепанным. Кроме русских дозорных, никто на него внимания не обратил.

– Разрешите, господин лейтенант, вам помочь? – и, не дожидаясь согласия Ныркова, быстрым пассом вымел звон из головы Филиппа. – Остальное, Светлый, сам долечишь. Ты, Лев, силенки у солдатиков возьми, из них Тьма сама сейчас сочится.

«Меточку Ныркову опять, наверное, подвесил. Не забыть бы потом проверить», – механически сделал зарубку себе в памяти Бутырцев.

– Спасибо, господин Темный, – ответил Нырков, – я подлечусь обязательно. Извините, господа дозорные, вынужден вас покинуть, мне надо старшему здесь командиру доложить о прибытии моей команды.

Распрямил плечи, поправил фуражку и твердым шагом пошел к генералу.

– Гордец. Но офицер правильный. Жаль, что Светлый, – отметил француз.

– Возмужал юноша… – нейтральным тоном выказал согласие с коллегой Бутырцев.

Он хотел еще что-то добавить, но не успел – между ним и де Сен-Тресси пропела пуля и унеслась дальше в бухту. Дозорные удивленно переглянулись.

– Мой щит пробила! – воскликнул начальник французского Дозора.

– Я вообще без защиты. В тебя первый раз стреляли заговоренной пулей? Или это по мою душу?

– Вижу, что без щита. Сейчас я нас надежнее прикрою. – Де Сен-Тресси не просто заклинание усилил, но еще и какой-то амулет достал и потер. И ответил на вопрос: – Первый. Странно.

– A propos, mon cher ami. – Бутырцев перешел на французский. – Не ты ли, Шарль, стрелял в меня? Я как-то такую пулю подобрал, на ней следы магии, которая мне смутно знакома.

– Я стрелял, – не смутился француз, не стал отпираться. – Извини, что промахнулся, с дальней дистанции стрелял. В следующий раз не оплошаю. Как же ты пулю в этом хаосе отыскал?

– Помнишь, в мае русские солдаты пули собирали? Я надоумил за деньги свинец принимать.

– Остроумно, узнаю друга Льва.

– Зачем ты в меня стрелял, Шарль? – Бутырцев решил хоть что-то прояснить, чувствовалось, что сейчас его закадычный друг молодости не будет ничего против него предпринимать.

– Понимаешь, Лев, – сказал де Сен-Тресси задушевным голосом и даже взял Бутырцева под руку, – против тебя лично я ничего не имею. Но ты все время что-то разнюхивал, и я решил вывести тебя из игры на некоторое время, чтобы самому спокойно заняться поисками того, о чем я тебе прозрачно намекал, но ты не решился войти со мной в союз. Возможности для нашедших открылись бы удивительные…

– Вплоть до полного растворения в Сумраке?

– Не без этого, – хохотнул Шарль. – Все ты правильно понимаешь, Лев. Но и я тебя правильно понимаю: ты ничего не нашел и остался… Как там сказал твой знакомый поэт в свое время? У разбитого корыта?

– Не все коту масленица, бывают и постные дни, – ответил Бутырцев и тут же упрекнул себя за всуе произнесенные «постные» – в таком деле соперникам нельзя оставлять даже самых малюсеньких подсказок. – Но видно, не одни мы ищем нечто, и по твою душу чья-то пуля прилетела. Нет?