Дмитрий Минаев: Королевские милости [СИ]

— Вы обвиняете меня в трусости?! — сверкнул глазами лаэр.

— Не горячись, Фортрар, на беглецов посмотрим после. Что тебя смущает, Ола? Говори прямо!

— У нас катастрофически не хватает продовольствия, поэтому я хотела обратиться с просьбой. Нельзя ли прислать ежегодный обоз с хлебом для крепости Западного перевала. А лучше, сразу два.

— А почему не десять? Зачем мелочиться? — желчно заметил вельможа.

— Я надеюсь, что на следующий год поставки продовольствия вообще не понадобятся.

— Это точно?

Я принялась объяснять, по сколько выдаётся зерна каждому крестьянину, сколько земли он может засеять, какой будет оброк.

— А барщина? — тут же задал привычный вопрос лаэр.

— Её не будет.

— Что, совсем?

— Совсем, — и объяснила почему: одно дело, когда люди работают на дядю, а другое — на себя.

— Интересные у вас соображения, Ола, что ж, посмотрим, что из этого получится. Вот только обоз из столицы пребудет не скоро.

— Всё можно провернуть в два раза быстрее: взять подводы с хлебом у элгара Фортрара, а ему потом восполнить недостачу из королевских запасов.

И мы занялись логистикой — чего, куда и скока.

После обеда король с лаэром, как и обещали, отправились в лагерь переселенцев. Разумеется мне пришлось их сопровождать.

Не успели мы дойти до палаток, как наткнулись на Шома. Или он на нас, это как посмотреть. Увидев знатных господ, крестьянин попытался было дать дёру, но был остановлен окриком вельможи:

— Стой! Куда?! Ты кто таков?!

Бедняга тут же бухнулся на колени, уткнувшись лбом в землю и взмолившись:

— Не велите казнить, ваша милость!

Король с лаэром удивлённо воззрились на странного мятежника, а я, подойдя, подёргала его за рукав:

— Шом, вставая, Его Величество желает с тобой говорить.

Но бедолага, будто застыв от страха, не подавал никаких признаков жизни. Экий бестолковый! Пнула его несильно «ногой». Бессмысленно.

— И кто это такой? Что-то не очень он похож на разбойника, — разглядывая согбенную спину, задумчиво молвил король.

— Да все они одним миром мазаны! Спят и видят, как взяться за дубину, стоит только дать слабину!

— А вы не думали, элгар Фортрар, что на это у них могут быть какие-то причины?

— И после этих слов, вы смеете отрицать, что встали на сторону разбойников?

— Позвольте поинтересоваться, где вы их тут увидели? Уж не об этом ли несчастном крестьянине идёт речь? Бедняге, которого едва не сожгли на костре.

— Так это беглец из моих владений? Он будет возвращён обратно!

— Шом, ты хочешь вернуться?

Едва не добавила: «чтобы тебя там поджарили на медленном огне», но вовремя прикусила язык. Это могло выглядеть как подсказка, призыв к неповиновению… Да мало ли…

К счастью, крестьянин меня не подвёл, так резво, одним махом вскочив с колен, что король с лаэром невольно отшатнулись, а их охрана выхватила оружие.

— Да ни за что! Лучше пусть нас всех тут убьют, и женщин и детей, чем проклятый имперец будет жечь потом на костре! Сволочь!

И Шом, сбиваясь и путаясь в словах, поведал высоким гостям ту же историю, что до этого мне.

— Бедронис проклятый, чтоб ему пусто было, напившись пьяным в Ореливоре, грозился всех, кто поклоняется Лесу, под корень вывести! Всех пожечь!

О, а раньше про это Шом, вроде, не упоминал.

Ореливор Третий слушал повествование с хмурым видом, Фортрара услышанное тоже не радовало.

— Простите, вашество, нет мочи терпеть более! — надрывно взвыл Шом и вновь бухнулся на колени.

— Ваше Величество, я хотела спросить, у нас в королевстве изменились законы по отношению к язычникам. Тем, которые…

— Изменений не было! — отрезал монарх.

— Тогда почему…

— Уверен, Фортрар разберётся со своими подданными без посторонней помощи!

— Я не об этом хотела спросить. Сколько таких Бедронисов по всему Левору?

— Церковь опора королевской власти, — назидательно произнёс лаэр.

— Я не о ней, а лишь об отдельных представителях, которые не считаются с законами, живут в своё удовольствие…

— Таких меньшинство. Со временем вырастит новое поколение слуг божиих. Это укрепит центральную власть! — убеждённо заявил король.

— Вот только чью? — буркнула я.

Я зык мой — враг мой. Сколько раз зарекалась, а нет-нет, да ляпну чего-нибудь.

— Что ты сказала? — впился в меня взглядом Ореливор.

— Шом, ты свободен, — махнула я рукой, — Иди, говорю! — прикрикнула я погромче, обратив суровый взор на навостривших уши переселенцев, внимательно слушавших наш разговор.