Тори Халимендис - Самая темная ночь

— Гадалка говорила еще и о самой темной ночи, когда загорится пламя, — припомнила я. — Эта ночь уже настала?

— Эта ночь может никогда не настать, — загадочно ответила Луна.

А я наконец решилась задать мучавший меня все это время вопрос.

— Я боялась паломничества, потому что ожидала увидеть кровавую богиню, которой поклоняется Шер, а встретила тебя. Скажи, как так получилось? И почему женщин из правящей семьи Галирфана привозили сюда, если ты — вовсе не то жестокое божество, которое они чтут?

— Потому что Луна способна увеличить женскую силу. Ты обучалась магии, тебе ли не знать, сколь тесно женщина связана с Луной. А дочери Галирфана желали стать женами и матерями великих Воинов — и получали желаемое. Своей кровью они могли увеличить силу своего мужчины, но ни одной из них не было дано пользоваться магией самостоятельно. Этот дар ты получила от отца.

Я не смогла бы сказать, сколько времени я провела в храме. День и ночь сменяли друг друга незаметно. Еда и напитки на низеньком столике появлялись словно бы сами собой, поскольку никого, кроме Луны я так ни разу и не увидела. Спать мне не хотелось, а для омовений в храме был каменный бассейн, наполняющийся бьющими со дна горячими ключами.

Луне я задавала любые вопросы, что приходили мне в голову. И на все она терпеливо отвечала. Когда же пришла пора расставаться, я преклонила колени перед наставницей.

— Встань, дочь моя, — ласково сказала она. — Я не могу обещать тебе вечного счастья — счастливыми бывают лишь мгновения. Я не могу дать тебе легкую дорогу — ее выбирает только идущий. Но я вижу, что свой выбор ты уже сделала. И я могу наполнить душу твою спокойствием и уверенностью.

Она поцеловала меня в лоб на прощание и растаяла в воздухе. А я отправилась в обратный путь.

Воины Галирфана, увидев меня, тут же вскочили и низко поклонились.

— С возвращением, госпожа, — произнес начальник отряда. — Располагайтесь, сейчас вам принесут ужин. А с рассветом мы выступим обратно.

Лесса снилась ему и раньше. Иногда это были приятные спокойные сны, в которых они гуляли по Палерго или собирали цветы на весеннем лугу. Иногда — кошмары, в которых он видел окровавленную возлюбленную. Иногда сны были смущающими и откровенными — такие не снились ему уже давно. Но в ту ночь Эрвин увидел особый сон.

Ему приснилось, будто он находился в каком-то странном месте, на берегу озера в форме полумесяца. Полная луна отражалась в темной поверхности. Было тепло, даже, пожалуй, жарко, но желания искупаться отчего-то не возникло. Эрвин знал, чувствовал, что осквернение вод озера ему не простится.

Лесса появилась неожиданно. Босая, с распущенными волосами, в странном коротком белом одеянии, она выступила из темноты в круг света. Эрвин рванулся к ней, чтобы обнять — и внезапно замер, словно скованный чужой волей.

— Мы не можем прикасаться друг к другу, — пояснила Лесса. — Иначе сон сразу прервется.

— Тогда я хотя бы вдоволь насмотрюсь на тебя, — сказал Эрвин.

Его возлюбленная едва заметно улыбнулась.

— А я полагала, что мы поговорим. Разве ты не хочешь узнать, где я сейчас нахожусь?

— Конечно же хочу! Тебя забрал демон пустыни, да? Ты теперь в легендарном городе среди песков?

— Да, — ответила Лесса. — Я в Галирфане. И его Повелитель, Шер, твердо намерен сделать меня своей женой.

Душная черная волна злобы затопила Эрвина. Дыхание перехватило, руки сами собой сжались в кулаки.

— Ты моя невеста. И никакому Повелителю я тебя отдавать не намерен.

— И ты придешь за мной, Эрвин? Ты готов сражаться за меня?

— Готов, конечно же, готов. Вот только я не знаю, как мне попасть в этот демонов Галирфан. Говард перерыл уже всю библиотеку Ланса, но не нашел толком никаких сведений. Лесса, подскажи, как отыскать затерянный город?

— Не сейчас, — тихо ответила она. — Пока я не могу провести тебя через пустыню. Если бы только нашелся кто-то, в ком течет кровь Лунных Воинов… Но я обязательно что-нибудь придумаю. Главное — ты не забыл и все еще любишь меня.

Эрвин потянулся к невесте. Он хотел обнять ее, утешить, сказать, что будет любить ее вечно. Но стоило ему прикоснуться к ее руке, как Лесса исчезла. А сам Эрвин открыл глаза и резко приподнялся на кровати.

С Бьянкой происходило что-то неладное. Пусть молодой герцог, полностью погруженный в государственные заботы, и уделял невесте слишком мало времени, но не заметить перемены в ней не мог. В дочери Фердинанда словно зажегся огонь, и Ланс прекрасно понимал, что предназначено это пламя не ему. Предсвадебные хлопоты нисколько не волновали будущую герцогиню. Она не желала заниматься даже выбором наряда. И это только убеждало Ланса в правильности его догадок.