Тори Халимендис - Самая темная ночь

— Как поживает ваша племянница? — учтиво спросила Бьянка.

Не то, чтобы ей действительно было хоть какое-то дело до девчонки, но будущая герцогиня ведь обязана быть любезной со своими подданными.

Говард бросил на нее странный взгляд и ничего не ответил. И лишь вечером Фердинанд пояснил дочери, что Лесса бесследно пропала.

— Как пропала? — удивилась Бьянка. — Когда?

— Да прямо во время совета, — поморщился Фердинанд. — Видишь ли, дорогая, тогда вообще произошло нечто странное. Вроде бы Роланд объявил, что желает представить собравшимся своего пасынка. И Ингрид, кажется, сидела на своем месте, по левую руку от герцога. А потом мне показалось, будто я заснул и сквозь сон слышал чьи-то голоса. А когда проснулся, то Роланд был уже арестован, а в герцогском кресле сидел Ланс. Ингрид же и вовсе словно испарилась. Полагаю, она ухитрилась незаметно бежать. Но что-то в этом деле нечисто. Никто из присутствовавших на совете не признался мне прямо, но из бесед я сделал вывод, что многие страдают провалами в памяти, подобными моему.

— Быть может, нам стоит повременить со свадьбой? — обрадовалась Бьянка.

— Это еще почему?

— Полагаю, раз уж есть сомнения в законности правления Ланса, то это было бы разумно.

— Нет, никаких сомнений ни у кого не имеется, — возразил Фердинанд. — Родовой артефакт признал герцога, это точно. Но эти странные исчезновения мне категорически не нравятся. Неужели Ингрид прихватила с собой девчонку? Зачем?

— Быть может, они сбежали отдельно друг от друга? — предположила Бьянка.

— Но одновременно? — фыркнул граф. — Слишком уж необычное совпадение. Тем более, что эта Лесса вроде бы всерьез собиралась замуж за Эрвина Солейского. Скорее уж я поверю, что герцогиня прихватила с собой заложницу на всякий случай.

Бьянка припомнила, что мельком увидала утром Эрвина, и вид у него был будто у тяжелобольного. Похоже, версия отца была близка к истине.

Она сильно переживала, что Саддаму не удастся проникнуть в замок, однако же на следующей после приезда вечер застала его в своей спальне.

— Спрячься немедленно, — испугалась она. — Сейчас придет горничная.

— Она меня не заметит, — заверил Лунный Воин.

Действительно, горничная не обратила на застывшего в углу мужчину ни малейшего внимания, а Бьянка немного смущалась, переодеваясь ко сну под его взглядом. Подобный опыт был для нее внове.

Стоило им остаться наедине, как Саддам тут же заключил ее в объятия и страстно поцеловал.

— Мне понравилось, — шепнул он, когда их губы разомкнулись. — Надо приходить каждый вечер и любоваться.

Бьянка поглаживала его спину, запустив руку под рубаху.

— Отец не соглашается отложить свадьбу, — пожаловалась она. — Но здесь, в замке, происходит нечто странное. Полагаю, нам нужно попробовать разобраться в этом. Вдруг удастся узнать какие-то секреты герцога? Тогда мы получим влияние на него.

Саддам подхватил ее на руки и отнес на кровать. Сам он устроился рядом и положил руку на ее бедро.

— Рассказывай, что показалось тебе необычным.

Бьянка, стараясь не отвлекаться на его ласки, рассказала обо всем: о неприветливости Ланса, потерянности Эрвина, чудных книгах, что изучал в библиотеке Говард. Отдельно упомянула о происшествии на совете. Саддам слушал ее очень внимательно.

— Значит, они ищут пропавшую девушку? — спросил он, когда Бьянка завершила свой рассказ.

— Наверное, ищут. Вот только никому ничего не рассказывают. Но Ланс отослал куда-то гвардейцев, целых два отряда.

— Вот как. А маг изучает книгу со странными знаками. На что они похожи?

Бьянка нахмурилась, вспоминая.

— Не знаю, закорючки с петельками какие-то. А это важно, да?

— Пока тяжело сказать, — уклончиво ответил Саддам. — Мало ли, что нам может пригодиться. Я постараюсь разузнать побольше. А теперь предлагаю заняться более приятными вещами.

И он потянул вниз вырез сорочки Бьянки, обнажая ее плечо и левую грудь. Прикоснулся губами, провел языком по напрягшемуся соску, отчего Бьянка всхлипнула и вцепилась в его плечи.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Только тебя. И хочу быть только твоей. Не отдавай меня Лансу, пожалуйста.

— Не отдам, — пообещал Лунный Воин. — Верь мне, хорошая моя. Я непременно что-нибудь придумаю.

— Верю, — простонала Бьянка и закинула ногу ему на бедро. — Я верю только тебе. Я знаю, что ты меня не обманешь.

Призрачный образ Повелителя обернулся туманной дымкой и развеялся в воздухе. Саддам загасил жертвенный огонь, но уходить не спешил. Он прислонился к растрескавшейся стене и невидящим взглядом уставился на покосившуюся балку заброшенного дома. Впервые в жизни он не знал, как ему поступить. Раньше все было куда как проще: сначала законом являлось слово наставника, затем — жреца, а после — Повелителя. И никогда Лунному Воину даже в голову не приходило не подчиниться приказу. Он делал все, что ему говорили: грабил, пытал, убивал. И о том, что такое угрызения совести, даже не подозревал.