Андрей Морсин - Унция или Драгоценное Ничто [litres]

– Сейчас?

– Да, да, сейчас!

Айода запела, даже не взяв воздуха, и островок стал преображаться прямо на глазах. Порхая на своих чудесных крыльях, мелодия выводила в пространстве сияющие линии, которые тут же обретали форму и цвет, рассаживаясь вокруг одинокой пальмы пышными фруктовыми деревцами и стелясь коврами густой зелени. В прохладной тени ожил, зазвенел освежающий источник, и Октавиан бросился к нему и стал пить, жадно зачёрпывая воду. А напившись, поспешил к ветвям, свесившимся под тяжестью плодов, и принялся срывать персики и груши, наслаждаясь их душистой, сочной мякотью. А музыка лилась и лилась, обгоняя океанские волны и создавая всё новые и новые просторы. Но дальше он идти не стал, а бегом вернулся обратно под пальму.

– И как же я сразу не догадался, милая Песня! – воскликнул, сталкивая плотик на воду. – Мне же теперь и море по колено. Ты только звучи, когда я захочу есть и пить!

Иеронимус Ногус прошёл мимо стражника в шлеме со страусовым плюмажем и остановился перед дверью царских покоев. Дверь была роскошной, фигурного литья, поверх которого золотыми буквами высекли имя главной опекунши.

– Ну, наконец-то, ваше чародейство пожаловало, – Медина приподнялась на кушетке, и снежное колье заиграло на смуглой шее.

Поражённо осматриваясь, маг поспешил к ручке, унизанной драгоценностями:

– Ждал, ждал этой встречи, – целуя, краем глаза продолжал изучать гобелены и шпалеры на стенах.

– Вот, хочу, чтобы всё осталось по-прежнему, ещё когда сама здесь горбатилась, – Медина откинулась на подушках. – Это как долг забирать.

Ногус подошёл к мраморному пастушку со свирелью.

– Да здесь просто музей! – сунул нос в дудочку.

– И будет музей, пока не покажешь свой главный в жизни фокус, – она достала крохотное зеркальце.

Маг обошёл вокруг пастушка.

– А принцесса в экспозиции или в хранилище?

– Шутишь? – Медина поскребла коготком белоснежную эмаль резцов. – Её нет давно.

– А куда же она делась?

Красотка нахмурилась:

– Я про неё и думать забыла, странно, что ты вспомнил!

Ногус поднял глаза к потолку, расписанному райскими миниатюрами:

– Гм, надеюсь, все экспонаты в сохранности?

– Да, Карафа воображал, что поселился здесь навеки, потому ничего не закопал у себя на огороде. Правда, жил в подсобке, как настоящий борец, – она похлопала по кушетке, приглашая гостя сесть.

Иеронимус приблизился, не спуская взгляда с радужных игл в широком разрезе воротника:

– Не предполагал, что тебе это так легко удастся!

– Что «это»?

– Прибрать всё к рукам.

– Ой, какие вы все смешные! – Медина расхохоталась.

– Мы?

– Вы, вы, «художники». И что бы я без вас делала!

По щекам мужчины пошли пятна.

– Гм… увы, увы, – он принялся щипать усики. – Похоже, на остров возвращается забытый матриархат.

– Кто-кто?

– Не важно.

– Так чего ты приуныл? – с силой шлёпнула по кушетке.

Ногус оставил усики в покое, сел на краешек:

– Значит, республика на полпути обратно к королевству?

– Ага, на нём, – Медина спустила стройные ноги на пол. – Осталось законы переписать, так что жду не дождусь твоего представления.

– Пока всё идёт по плану, – он снял бабочку, распахивая ворот крахмальной сорочки.

– Тогда поведай, как собираешься учинить мой триумф, – она вытянула ножку, покрутила туфелькой, любуясь бриллиантовой пряжкой.

– Не учинить, а устроить.

– Не придирайся!

Ногус поглядел на ножку, потом на пряжку, вздохнул, вставая.

– У меня есть координаты одного волшебного амфитеатра, – прошёлся вдоль ковра, разглядывая замысловатый восточный орнамент.

– Театра? – Медина вытянула вторую ногу, откидываясь, как на трапеции.

– Одного… сердца с такой божественной музыкой, что все поверят, будто ты преображённая Королева-Соловей!

– Какая-какая? Преобнажённая? – игриво коснулась воротника.

– Пре-об-ражённая! – Ногус потряс растопыренной пятернёй перед своим лицом. – Та, что стала ещё лучше.

– Так, стоит записать, – она взяла со столика книжицу в кожаном переплёте. – Полюбуйся, это я! – продемонстрировала пантеру с золотой коронкой, вытисненную на обложке.

– Недурно, гм… но не похоже: у тебя хвоста нет и… короны.

Женщина хохотнула:

– Тут ты поможешь. А хвоста и не должно быть, потому что это моё… – поискала в книжице, – моё… «аль-тер э-го»! – прочитала по складам.