Софья Липатова - Уроборос [СИ]

Люди гуляют по берегу Стикса. Спустя семь тысяч лет жизнь продолжила свой бег.

Дом Рабоса заметен от самой границы. Он разросся в целую сеть строений и больше напоминал маленький город, чем то, где выросла Валери. Но первое, что я увидела, было не это. В меня врезался ребенок. Маленький, с разбитым носом, но с улыбкой до ушей. Настоящий карапуз. Упитанный и активный, он отбежал так же быстро к другим, словно меня тут и не было.

— Карл! — от смеющегося крика учителя внутри на секунду возник холод, — Твой папа настоятельно просил тебя быть осторожнее не врезаться в людей.

И я не вижу в ней ничего плохого. Ни в ком из них. Я очень надеюсь, что это не мираж, и улыбаясь иду дальше. Пусть у меня нет энергии, но живой поток послушно скользит вокруг, пока я пытаюсь найти следы гибридов в Эписе.

Никого. Словно три года назад они не разносили здесь все в клочья. Я пока не знаю, куда мне идти, но ноги сами приносят к большому Белому дому. Сегодня нет места нерешительности, но я все равно боюсь. Страшно посмотреть на них. Ведь… они скорее всего помнят. Вряд ли Мир забыл о существовании Эрика Крейна. Просто все немного стало другим. Но к такому хочется привыкнуть до дрожи в коленях. Пальцы вновь проходятся по шее, где до конца моих дней так и остался шрам с номером.

Кажется я не была готова к тому, что дверь откроется так быстро. Все слова пропали из мыслей стоило наткнуться на взгляд светло-голубых глаз. Натали стояла сама, это первое, что я заметила. Немного осунувшаяся, с кругами под глазами. Прищурившись, она разглядывала меня, а я могла лишь переминаться с ноги на ногу. Что говорят человеку, которого чуть не съели заживо? Закусив губу, я почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза. Они жгли изнутри, не давая словам обрести форму и вылезти изо рта. Пусть время и изменило свой бег, но на тех, кто связан с богами, это сказывается по другому. Сглотнув слюну, я лишь открыла рот, как надрывный всхлип заставил меня вздрогнуть и поднять глаза.

Закрыв ладонями рот, Натали плакала. Глаза покраснели, а слезы лились по щекам, размазывая неизменную подводку и тушь. Ее плечи подрагивали, а я вновь опустила глаза.

— Прости, — выдавила из себя я, чувствуя, как внутри что-то обрывается, — я, я не знаю, что сказать.

Тонкие руки обвили мою шею, а я, опомнившись, обняла Осирис в ответ вдыхая аромат ее духов. Свежий и красочный, как и она сама. Плакать вдвоем было как-то проще. Словно все то, что происходило с нами, выливалось наружу, оставляя лишь хорошее. Не знаю, сколько времени нам понадобится, чтобы привыкнуть к этому. Отпустить. Если это можно отпустить.

— Все хорошо, — она гладила мои волосы, прижимая крепче, — я горжусь вами. Ты дома.

— Он, — начала я, но Натали оборвала меня, похлопав по спине.

— Мы знаем, кто он. Эрик говорил с Максом только что. Сказал, чтобы шли открывать дверь.

Утыкаясь носом в роскошные белые волосы, я, наконец, почувствовала покой.

— Ты чуть не разрушил все снова! — Всевышний рычит где-то под ухом, но в голосе не слышно настоящей злости.

— Я?

— Ну не я же, — упав на появившееся из ниоткуда кресло, он устало потягивается.

Интересно, что даже здесь решил оставить себе эту человеческую форму. Да и в принципе. Потолок, пол, мебель. Всевышний явно прирос ко всему за семь тысяч лет.

— Конечно не ты, — усмехаюсь я, поворачиваясь к Всевышнему, — это же я остановился на первом цикле, правда?

— Просто устал, — огрызается он и отворачивается, — вот и все.

Он замолкает, а я вижу, как на его лбу собираются складки. Если такое можно сказать про бога, то он постарел. Словно это тело сейчас отражает его суть. Тряхнув головой, он поднимается поправляя волосы.

— Ладно, все. Все закончилось и не будем об этом, — выставив руки вперед, примирительно говорит он, — давай, выставляй свою стену и снова превращайся в ледяной ледышечный лед в леднике.

— Я думаю, что ты был прав, — отвернувшись, несмело выдаю я.

Всевышний подпрыгивает на месте, словно ребенок получивший игрушку.

— А я всегда тебе это говорил!

— Не во всем, — поднимаю на него глаза и понимаю, что сам не могу уйти от этого тела, — просто стена не нужна.

— Чувства же мешают работать нашему золотому холодному разуму, — Оливер садиться рядом и я понимаю, что мы уже где-то Пограничном лесу.

В новом Пограничном лесу.

— По-моему всю свою человеческую жизнь я из-за них делал только хорошее, — поворачиваюсь к нему и вижу, как Всевышний улыбается, — скажешь нет?