Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— А я? — спросила Эльга.

— А ты иди на кухню и перекуси. Найдешь там самую простую кружку — она будет твоим заданием на сегодня. И лучше, чтобы ты успела подняться наверх, потому что внизу будут перекладывать и чинить полы.

— Да, мастер Мару.

Унисса шагнула в сторону входной двери и остановилась.

— Не слышу радости в голосе. Хочешь задание посложнее кружки?

Эльга встала с лавки и с надеждой кивнула.

— Глупенькая девочка, — сказала мастер. — Я тоже была такой. Хорошо, — ее глаза весело блеснули, — в одной из корзин, что я принесла, есть две головки сыра. Выбери ту, что поменьше, и постарайся набить такой букет, чтобы мне захотелось его съесть.

Эльга подскочила на месте.

— Да, мастер Мару!

— Какие листья?

— Береза и солнечник, — без раздумий ответила девочка.

— Тогда — вперёд!

Это было веселое и самое лучшее время.

Сыр, конечно, получился несъедобным.

В том смысле, что на первых шести букетах, которые Эльга набила за два дня, имелся не сыр, а какая-то желтая размазня округлых очертаний.

Эти букеты она сама срезала ножом, как обычно с противня счищают подгорелое мясо. И хотя в душе шевелилась некоторая вина перед листьями, дощечки она выскоблила безжалостно. Нечего!

Внизу стучали и пилили. Мужские голоса говорили разные слова, иногда вовсе не предназначенные для детских ушей. В окно дышало лето. Птицы взлетали над крышей лекарского прихода. В ворота заезжали телеги. Иногда под самым окном работники устраивали перекус и громко рассказывали непонятные истории и хохотали.

Унисса то пропадала, то появлялась в комнате, полюбив стоять за Эльгиным плечом и смотреть на ее работу. Время от времени мастер хватала руку ученицы и, водя ее пальцами, показывала, где делается ошибка.

Сыр, правда, все равно не получался. Головка усохла и потрескалась.

На четвертый день, когда двенадцатый по счету букет уже можно было выбрасывать, Эльга сдалась.

Она спустилась в кухню, прошла по белым, пахнущим свежим деревом доскам и взяла кружку из-под молока.

Все следующие дни на ее букетах перебывало бесчисленное множество кружек, кувшинов, блюд, жестяных кубков, двузубых вилок, подставок, решеток, башмаков и рабочего инструмента: молотков, топоров, стамесок и пил.

Выходили букеты не слишком удачными, и Эльга, хоть и не подавала вида, но злилась на свои пальцы и даже украдкой кусала их в наказание. Когда в очередной раз вылепилось не понятно что, она совсем расстроилась. Кособокая кружка в рамке только сослепу могла зваться кружкой.

Почему так?

Отремонтированная комната была светло-серой, и маленькая Унисса в серой накидке с глухим упрямством смотрела со стены.

Эльга, повернувшись, показала ей свой букет.

— Видишь? Я не могу, как ты.

Рабочие теперь ходили наверху. Среди них не было мастеров-строителей, но полы и потолки они перекладывали на удивление быстро. Над головой девочки стукали и поскрипывали подгоняемые доски. Старые доски с грохотом и без сожаления выкидывались во двор прямо из окон. Бух-бах.

Эльга легла на скамейку. Ей захотелось умереть.

— Не поняла.

Унисса на мгновение застыла в дверном проеме, потом пересекла комнату и села рядом с ученицей.

— Что случилось? — она потормошила ее за плечо.

— Я не умею, я глупая, — выдавила Эльга, отворачиваясь к стене.

— Что не умеешь?

— Вот.

Букет с кособокой кружкой лег мастеру в ладони.

— Это неплохо, — сказала, помолчав, Унисса.

Эльга взглянула на мастера и разрыдалась.

— Нет, это действительно неплохо, — Унисса привлекла девочку к себе, заставив ее спустить ноги и сесть. — Скажи, что тебе здесь не нравится?

— Все!

Эльга, рыдая, отпихнула ненавистный букет.

— Погоди-ка.

Унисса, оставив ученицу, подошла к углу, где были сложены неудачные Эльгины опыты, которые по какому-то недосмотру получили отсрочку от того, чтобы прекратить свое глупое существование. Присев, она некоторое время перебирала букеты в поисках нужного.

— Ну-ка. Смотри.

Унисса снова оказалась рядом с ученицей.

— Что это? — сквозь всхлипывания спросила Эльга, размазывая слезы по щекам, чтобы хоть что-то увидеть.

— Скажи мне сама.

Унисса приблизила букет.

— Кружка, — сказала Эльга, втягивая в себя вместе с воздухом сопли и слезы, — та же самая, только еще хуже.

— Дурочка, — Унисса поменяла букеты. — А это?

— Тоже кружка, — сказала Эльга, шмыгая носом.

— Совсем не видишь разницы?

Мастер Мару выставила перед ученицей обе доски. Так было ясно, что одна и та же кружка на букетах выглядела совершенно по разному.