Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

Эльга фыркнула, вернулась в беседку и уснула у мастера под боком.

Господин Канлик, к всеобщему облегчению, отделался синяком под глазом и болезненным вывихом плеча. Отставив руку на перевязи, он неловко обнял Униссу.

В отремонтированном зале было пусто и пыльно. Панно с закрытыми ставнями задвинули к дальней стене. Рядом, в углу, поставили трехведерный бочонок с водой. Висел на веревке ковшик.

— Садитесь, — попросил эконом.

— Мы, собственно, попрощаться, — улыбнулась Унисса.

Она все еще была бледна. Светлые волосы непослушными клочками торчали из-под платка.

— Уже? — огорчился Канлик.

— Заказ мы исполнили.

Эльга кивнула, подтверждая слова учителя. Эконом, присев, потрепал ее по голове не пострадавшей рукой.

— Жаль, — он вздохнул и, поднявшись, повернулся к панно. — Для дождя, значит, просто полить водой?

— Да. Или любое местечко, или все вместе. В зависимости от того, где нужен дождь. Три ковшика — день дождя.

— Я понял.

— Года на три хватит. Потом листья начнут облетать.

Господин эконом подошел к низкому столику и взял с него глухо звякнувший мешочек.

— Я выписал вам сорок двойных эринов награды.

Унисса тряхнула головой.

— Куда мне столько?

— Вы заслужили.

Канлик протянул мешочек Униссе. Та, подумав, взяла.

— Благодарю.

Господин эконом кивнул.

— Меньшее, что я могу сделать.

За окнами залы несмело проглядывало солнце, казалось, удивленное, что ему опять можно светить и греть.

— Когда уезжаете? — спросил Канлик.

— Сегодня, — ответила Унисса.

Им повезло купить фургон с двумя лошадьми.

Фургон оказался настоящим домом на колесах, с узкими лавками, на которых можно было спать, с полками выше, с лампой на крюке, дверцей сзади и окошком спереди. На плоской крыше уместились четыре оставшихся от набивки панно мешка.

Они накупили припасов, приобрели несколько платьев и пару дорожных плащей. Веселый плотник сколотил Эльге несколько чудесных рамок, в которые тут же вставил тонкие деревянные дощечки. Унисса раздобыла десяток холстов.

— Н-но!

Поехали дорогой на Гарь-поле. Лошадки послушно трусили по размякшей, но все еще добротной дороге, выводя колесную колею.

Сидеть на обшитой волчьими шкурами извозчицкой скамье было удобно, ноги упирались в специальную подставку, сверху нависал козырек, не давая редкой мороси попасть в глаза.

Унисса держала вожжи.

Сбруя позвякивала, фургон кряхтел и скрипел, копыта с чавкающим звуком опускались в глинистую грязь.

— К вечеру остановимся, — сказала Унисса, — и будешь набивать букет.

— Ну, мастер Ма-ару! — протянула Эльга.

— У тебя был день отдыха, этого, думаю, хватило.

— А пальцы до сих пор болят!

— Поболят — перестанут.

— Ага, конечно.

— Не пререкайся.

Эльга вздохнула.

— Да, мастер Мару.

— Пока попробуешь набить наш фургон. Это простое задание.

Мимо потянулись поля, блестящие канавками воды и полные желтоватых стеблей. Чуть в стороне ровняли новый участок — тощий вол уныло тянул за собой борону. На воле сидел мальчишка в остроконечной шляпе.

— А куда мы едем? — спросила Эльга.

— В Гуммин. Это восточнее, Иссимский вейлар.

— Там новый заказ?

Унисса качнула головой.

— Нет, когда-то в Гуммине жил мастер Крисп, а потом оставил на меня дом. Я навещаю его время от времени.

— Кого? Мастера?

— Дом, дурочка.

— А я думала, что мастера все время путешествуют, — сказала Эльга.

— Не все время. А вот выучу тебя, так вовсе осяду в Гуммине, и отдуваться придется тебе, — пригрозила Унисса.

Впереди вырос холм, как щетиной, с одного бока поросший кустарником, и дорога завернула в объезд.

— А мастера все такие? — спросила Эльга.

— Какие? — покосилась Унисса.

— Ну, без семьи, без детей.

Лошадки помахивали хвостами.

— Нет, почему же? Бывают у них и семьи. Но редко. Мастерство, оно такое… оно требует тебя всего, без остатка, и на любимых людей просто не остается времени. — Унисса вздохнула. — Ничего не поделаешь.

— Это не правильно, — сказала Эльга.

— Так есть.

— А я?

— Что — ты?

— Ну, со мной-то вы возитесь.

— Вожусь, — признала Унисса. — Потому что мастерство не должно прерываться. К тому же, это мне почти ничего не стоит. Так что, ученица, готовься соответствовать.

Эльга фыркнула.

С низинки надвинулся белесый, зябкий туман, но рассеялся, едва дорога забралась выше. По правую сторону молчаливыми рядами застыли чахлые елки.