Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

Унисса сидела на лавке перед отодвинутым столом, за ее спиной горела свеча и грелась над ней вода в медной посудине.

Две трети нижних плиток казались светлее остальных.

— Пей молоко, — сказала Унисса, — а то скисает. Как рука?

— Хорошо. Лучше, чем вчера.

Мастер Мару устало кивнула. Но вид у нее был не хмурый, не обеспокоенный, а какой-то умиротворенный.

— А у меня — вот, — с улыбкой показала она ученице сложенные щепотью пальцы. — Думаю, уже и не разлепить.

— Разлепятся! — заявила Эльга.

Она подскочила к столу, осторожно налила молока из кувшина в чашку, взяла лепешку.

Мир за границами беседки тонул в ослепительном солнечном свете, и даже мертвые жухлые листья будто бы светились. На колоннах и резных вставках дрожали жаркие пятна. Горячий воздух лип к лопаткам и шее.

— Жарко, — сказала Унисса.

— У нас и жарче было, — Эльга хлебнула молока. — Прошлым летом два дня у нас даже козы не доились!

Мастер Мару фыркнула.

— Такое бывает?

— Я же сама там жила!

— Скучаешь?

Эльга вздохнула.

— Да, мастер Мару. Но я обязательно их навещу.

— Будем опять в Саморском наделе, отпущу тебя погостить.

— А когда?

— Как дело найдется. Или после того, как в столицу вернемся. Ну, все, допила? — спросила Унисса ученицу. — Давай дальше работать.

— Да, мастер Мару.

На солнце чистить мешки от мертвых листьев было тяжелей. Эльга повязала платок узлом спереди, чтобы косицы его давали хоть какую-то тень.

Руку в глубину.

Листья от жары казались вялыми, полусонными, ловиться стали кое-как, хотели, чтоб их не трогали. Ворчали, кололи пальцы.

Эльге даже пришлось на них прикрикнуть.

— Что такое? — зашипела она в мешок. — Мы как раз дождь делаем! А вы тут кукожитесь, как не знаю кто! Ну-ка, живо на свет!

Зашевелились.

Ведь везде подгонять надо! Как маленькие.

Эльга сердито вычерпывала мертвечину, кого-то сразу перетирая в труху. Ветер утих, видимо, тоже сомлел на солнце, и листья валились друг на друга. Скоро их насыпалась целая горка. Эльга нарушила ее ногами, сгребла частью к основанию беседки, а частью — в другую сторону. Пот щипал уголки глаз и шею.

Руку в мешок, руку из мешка. Руку в мешок…

Плешкин Луг. Покосы. Еще одни Покосы. Гарь-поле. Ох, много листьев. Наверное, все деревья в местечках стоят голые.

Вот интересно, если зарыться в листья, будет ли чуть прохладней? Или набить такой сплошной полог, не картину, а просто, для тени?

Когда Эльга отнесла восьмой мешок и пристроила его к своим же, гарь-польским, на мгновение перед ее глазами все поплыло, и она только чудом разминулась с одним из столбов, держащих беседочную крышу.

— Стой! — сразу скомандовала Унисса.

— Да, мастер Мару.

Эльга остановилась, но не смогла устоять, плюхнулась на такой сладкий, такой мягкий стул, на котором, возможно, отдыхал сам энгавр или даже кранцвейлер. Каким-то загадочным способом в руках ее оказалась кружка, а в кружке заколыхалось белое, с пенкой и мертвой мушкой на поверхности.

— Пей! — сказали Эльге.

Молоко было теплое. Мушка не помешала, проскочила и проскочила.

— Ну, лучше? — присела перед ней Унисса.

— Осталось два мешка, — улыбнулась Эльга.

— Сиди пока здесь, — сказала мастер.

Эльга кивнула.

Сидеть было хорошо. Было видно небо, отталкивающееся от перил, и далеко-далеко брызги облаков. Панно тоже было видно. Изредка задувал ветерок, но такой невесомый, что воспринимался как легкое дыхание, касающееся то шеи, то ребра ладони.

— Ну-ка, посмотри, — сказала Унисса, — я уже что-то не вижу.

Эльга сползла со стула.

— Где?

Она вроде бы и шагала, но по ощущениям словно плыла. Жаркий воздух пружинил и с трудом уступал дорогу. И ему нельзя было скомандовать, как листьям.

— Посмотри, все ли я затерла. А то у меня рябит.

Мастер Мару сидела на коленях на полу и держала в руках тряпку и горшок с воском. Светлели натертые плитки.

Эльга опустилась на корточки.

— Вот здесь, — указала она пальцем на темный участок.

— Ага.

Унисса немедленно затерла пропущенное.

— И вот тут, — Эльга перевела палец выше, на несколько пятен в середине панно.

— Хорошо.

Мастер Мару прошлась тряпкой и там, потом с гримасой боли на лице поднялась, отодвинула лавку, отложила горшок на край стола.

— Ну-ка, давай вместе.

Она взяла ученицу за руку. Вслед за мастером девочка сделала два шага назад, и еще один, чтобы оказаться с ней вровень.

— Ой!

Эльга прижала ладонь к губам.